Западня

И также отчетливо я осознал, что продолжу писать этот дневник я. Но окажусь ли я в петле или сумею ускользнуть/победить самку (в отличие от Леши, я кое-что читал о нравах насекомых и пауков и знаю, что бывают случаи сексуального каннибализма наоборот — когда крупный самец пожирает самку, в порядке самообороны, конечно).

Дневник Леши расставил все точки над «i». Я уже ничуть не сомневался в том, кто эта загадочная незнакомка, кто «Арина». Но я также понимал, что никаких прямых улик нет, да и, судя по всему, полиция здесь все равно бессильна. Перед такой поразительной силой гипноза (другого объяснения у меня не было), не устоит никто. Почему-то я понял, что одолеть дьявольскую паучиху можно только один на один, в поединке со смертью — и только так.

Но легко сказать да трудно сделать! Я и сейчас чувствую колоссальное влечение к этой особе. И дорого бы я дал за возможность изведать то, что изведал Алексей!

И в этот момент позвонил телефон. Это была ОНА!

Глава 4. В логове Паука.

Мы встретились с ней в полдень в Сокольниках (после бессонной ночи я спал как сурок). Стояла прежняя несусветная жара. В парке было очень людно — подростки катались на велосипедах, скейтах, роликовых коньках. Влюбленные парочки обнимались, не стесняясь, на скамейках. Из-под тентов призывно звучала зажигательная музыка. Где-то проходили представления.

От вида этого праздника жизни, от безоблачного неба и яркого солнца, все прочитанное и осмысленное вчера казалось бредом сумасшедшего, плодом фантазии больного воображения.

И лишь только одно смущало меня — навязчивое ощущение в ногах и в области таза. Что-то мягкое, воздушное, шелковистое опоясывало эти части тела. При ходьбе я отчетливо ощущал, что это «что-то» мягко касается моей кожи. Когда же я садился на скамейку, мягкие волокна поднимались выше, окутывали грудь. Вспоминая вчерашнюю ночь, я отметил, что если ложиться на кровать, то волокна опутывают плечи, шею и прикасаются к губам. Возникало ощущение, что эти волокна — это поводок для собаки, все время напоминающие о том, что ты — под контролем, ты в сети, ты — в ЗАПАДНЕ.

Она появилась, как и в прошлый раз, совершенно неожиданно. Её мягкие шелковистые лапки игриво закрыли мне глаза, когда я сидел на скамейке.

— Ты всегда появляешься так неожиданно, словно чертик из табакерки? — попробовал пошутить я, хотя мне, по правде говоря, было не до смеха.

— Всегда. Или почти всегда. Но это от меня не зависит, люблю так и все! — хихикнула она и, не спрашивая разрешения, села рядом со мной. — Итак, Кирюфка, что будем делать? У меня зверский аппетит и жуткое желание оторваться по-настоящему! В последнее время было столько работы-ы-ы… — она протяжно зевнула, но в блеске её зубов уже не было ничего хищного. — Целыми ночами не спала!

Я взглянул в её лицо, закрытое солнцезащитными очками, на её тонкий аккуратненький носик — и только теперь заметил, что на нем — веснушки. Ничего демонически обольстительного в ней уже не было. Обычная современная хорошо одетая, ухоженная девушка. Ничего больше.

— Похоже, я догадываюсь, ЧТО это была за работа, — мрачно хмыкнул я.

Она смерила меня долгим внимательным взглядом.

— Меньше знаешь — крепче спишь, — и щелкнула меня по носу. — Я давно заметила, что ты любишь делать скоропалительные выводы, не разобравшись в сути вопроса. Не понимаю, и почему Ершов придает тебе такое значение? Умник-то умник, спору нет, но настоящий ум — это не библиотека мертвой премудрости. А его-то тебе и не хватает! Впрочем, у всех свои недостатки… — изящно пожала плечиками она. — Предлагаю пойти сначала пожрать как следует, а потом покататься на великах. Спорим, я тебя сделаю? — и по-мальчишески улыбнулась.

— А как же расследование? — не выдержал я.

— А разве оно не подошло к концу? Подозреваемый установлен…

— Но не пойман!

— Давно пойман, и отбывает заслуженное наказание… — она помрачнела.

— Не понимаю…

— Говорю, умник, и не поймешь! Так идем жрать или нет? Или мне за тебя приниматься? — и она ребячески скорчила рожицу.

Я вздрогнул и согласился.

Она заказала бифштекс с кровью, я назло ей взял только салат. Она смерила меня взглядом молчаливого превосходства и усмехнулась.

— Мясо, Кира, есть надо. Ты ж мужик, должен понимать такие простые вещи.

— У тебя, судя по всему, в рационе оно всегда, — не остался в долгу я.

— Есть такое, но что поделаешь? Все мы — хищники. Посмотрю я на тебя, когда пару недель поголодаешь, оставишь ли ты жизнь своему какому-нибудь нежно любимому Мурзику, хи-хи!

— А ты голодала?

— Голодала, и не раз. Можешь мне поверить, даже тебе такого не пожелаю, — буркнула она, принимаясь за бифштекс, который, надо сказать, ела без особого рвения.

Бокал вина поднял мне настроение. Я посмотрел сквозь его прозрачное стекло на Диану, она показала мне язык.