Волчий Хутор

В этот момент раненый, как и он, его Як вспыхнул огнем. Весь. И стал разваливаться на части, распугивая кричащих кружащих над болотным лесом черных ворон. Он рухнул сверху, прямо вниз и на них, в самую середину мертвого непроходимого Волчьего болота.

Оберполковник Гюнтер Когель видел падение русского самолета в лес. Как тот вспыхнул над самыми соснами и березами. И рассыпался на части при взрыве. Когель видел и раскрывшийся там над лесом белый круглый парашют Советского летчика. Он видел, также и падение обоих немецких самолетов. Он послал своих мотоциклистов с пулеметами в поле за огородами, где совершил аварийную экстренную посадку поврежденный Мессершмитт обереста Шенкера. Тот рухнул, прямо в некошеный бурьян на брюхо. И зарылся носом в землю, где совершил на скорости капотирование. И перевернулся кверху днищем. Шенкер отстрелил колпак кабины. И, отстегнув ремни, выпал из кресла пилота.

В это время к нему подбежали два автоматчика мотоциклиста. И сам подъехал на своей полевой военной легковой автомашине Гюнтер Когель.

Он лично поприветствовал своего летчика. И предложил ему помощь. Затем дал распоряжение своим солдатам на поиски сбитого Советского летчика. И те сорвались, как угорелые, прыгнув в мотоцикл с коляской, понеслись в деревню, сообщить от имени Когеля другим приказ о поисковой работе в районе болот. И леса со стороны Волчьего хутора.

Там уже командовал Зигфрид Вальтер. Он отдал приказ одному танку и пулеметчикам на мотоциклах, срочно выдвигаться в сторону Волчьего хутора. И, вдоль леса у самого болота сделать оцепление. Затем, расстрелять сам лес из всего стрелкового оружия, не входя туда. Наугад, боясь партизан.

В это время Когель и Шенкер на машине приехали в деревню. Они зашли в штаб военной пехотной и танковой части. Тут же, крутились и местные полицаи Хлыст со своими товарищами Дрыкой и Прыщем. Они глянули вскользь на них. И вошли внутрь.

— Слушай, Дрыка — сказал Хлыст.

— Ну — ответил Дрыка.

— Не ну, слушай — продолжил ему Хлыст — Надо будет ночью засесть у болота, там, у Волчьего хутора. Надо покараулить, глядишь, и поймаем русского летуна. Куда ему идти по болотам. Там идти некуда. Одна топь и лес. Думаю, выползет к нам на этот хутор. Мы его возьмем и доверие заработаем. Может за пропажу Жабы все обойдется если, что.

— Понятное дело, только, но — боязливо сказал Хлысту Дрыка.

— Что, но? — спросил нервно Хлыст.

— Там место проклятое, у тех болот — продолжил Дрыка. И посмотрел на Прыща, заручаясь его поддержкой — Место плохое и все это знают. Местные туда ни ногой. Говорят, там уже за все время много народу по пропадало.

— И что?! — уже зло начал нападки на этих двоих полицаев Хлыст — Что испугались суеверий, всяких россказней про всякую там нечисть?!

— Да, говорят, там оборотни водятся! — уже панически и трусливо ответил Хлысту Прыщ.

— Чего?! Вот уроды! — выругался на них Хрыст — Придурки! Сказочники! Оборотни водятся! Там кроме пиявок и зайцев с куропатками ничего нет! — он рассмеялся, глядя на двух своих подчиненных испуганных идиотов.

— Вот именно — произнес Прыщ — Говорят, что и зайцев с куропатками нет. Нет там никого кроме тех оборотней.

Мимо них проходила как раз Варвара Семина, ту которую выгнал из дома Прыщ. Она зло посмотрела на трех местных предателей уродов, и услышала о, их засаде на Волчьем хуторе. Они громко говорили между собой. И, она поспешила в дом старосты Серафима Кожубы.

Она вспомнила, как эти уроды, плясали перед фашистами нажравшись шнапса, за немецкие марки. После того как повесили шестерых сельчан их руками.

Здесь же тогда, висели ими же повешенные, прямо напротив школы, превращенной в комендатуру местный учитель, председатель Снежницы и еще несколько коммунистов деревни.

Эти выродки, что-то орали во славу Фюрера. И голосили на всю округу, счастливые и довольные новой поселившейся здесь надолго властью, под дружное хлопанье и радостные раскормленные рожи немцев.

Там был и Прыщ. Тот, который выгнал ее с детьми на улицу той холодной зимой в феврале. Как она, чуть не замерзла по его вине. Она плюнула на землю, брезгливо посмотрев на этих прихлебаев Гюнтера Когеля возле комендатуры. И пошла дальше.

К ней подскочила Симка Пелагина, местная пятнадцатилетняя девчонка. И они ушли с этого пьяного и позорного зрелища у бывшей захваченной фашистами сельской школы.

Дмитрий открыл глаза. Он не понимал где лежит. Он пошевелил руками и повернул голову, осмотревшись по сторонам. Кругом был один лес. Сосны да березы. Много сосен и берез. И он лежащий среди этого леса на земле. И на кочках, заросших болотной травой.

Он пошевелил пальцами и провел одной рукой по поверхности земли, на которой лежал. В руку попали какие-то цветы. Он сорвал их и поднес к лицу. То были две ромашки.

— Как раз две — произнес вслух про себя тихо он — Какая ирония.