Волчий Хутор

В полной темноте и под взрывами снарядов и гранат ничего нельзя было разобрать. Все перемешалось. Один грохот от выстрелов и взрывов вперемешку с раскатами грома и сверканием молний.

Он так и не смог вылететь этим утром со своей эскадрильей к Снежницы. Вылет по прикрытию штурмовиков был отменен из-за непогоды и плохой видимости. Он так и не смог пролететь над тем местом, где был сбит его друг Дмитрий.

Сергей Аниканов стоял у своего Яка, потупив взор и наклонив голову над плоскостью фюзеляжного крыла боевой машины.

К нему подошел командир авиаполка полковник Захарченко.

— Вылета сегодня не будет — сказал он Сергею Аниканову, подойдя сзади и положив руку ему на плече — Погода подвела нас, Серега. Илы тоже не летят, и прикрывать никого не надо. Будем куковать без дела.

Он, повернулся спиной к Аниканову и, сказал, уходя — Вот такие пироги капитан. Отдыхай, отбой тревоги.

Аниканов стоял, молча, потупив свой по-прежнему взор, и молчал. Там далеко над той деревней слышались раскаты грома и грохот взрывов и выстрелов. Над взлетной полосой аэродрома светлело, и было уже десять часов утра.

Где-то там был его друг Арсентьев Дмитрий, и он его командир и боевой товарищ не в силах был хоть как-то сейчас помочь другу.

Сергей Аниканов не верил в его смерть. Он видел тогда его падающим на парашюте над тем болотным лесом. Он видел его живого. И, упорно не верил в его смерть.

Аниканов развернулся и принялся догонять полковника Захарченко.

Он поравнялся почти с ним, отдав честь, заговорил — Товарищ, полковник.

— Да? Тебе чего, капитан? — спросил Захарченко.

— Товарищ, полковник — он повторил — Разрешите обратиться.

— Разрешаю, капитан — ответил комеск авиаполка.

— Когда все там закончится, товарищ полковник, я смогу съездить в ту деревню? Вы разрешите мне побывать там, товарищ полковник?

— Разрешаю, капитан — ответил Захарченко — Я поговорю с командирами пехотных частей и договорюсь тебе помочь в поисках лейтенанта Арсентьева. Мне и самому не спокойно, капитан за него, если он и на самом деле живой. И где-то там в том болоте и лесу отсиживается.

— Спасибо, товарищ полковник — радостно обрадовался разрешению капитан Аниканов. И, повернувшись, и отдав честь еще раз, побежал в сторону ротной землянки.

Время охоты

Наконец все закончилось.

Партизаны быстро овладели окраиной своей оккупированной немцами деревни и выдавили немцев из населенного пункта, пользуясь темнотой и неожиданностью нападения.

Была сожжена вся немецкая в Снежнице бронетехника. Догорал и танк майора СС танкиста и командира своего разбитого теперь полностью танкового корпуса Зигфрида Вальтера. Горела факелом на нем картофельная ботва. И жарилась еще зеленая на его полыхающей двадцати миллиметровой броне картошка Анны Пелагиной, и ее дочери Симки.

Горели мотоциклы и машины. И тела самих немцев, прямо рядом с теми горящими машинами и мотоциклами. Заревом полыхали горящие на окраине деревни амбары. И, тот, в котором сидела Варвара Семина вместе с Пелагеей Зиминой с их детьми. Горели и некоторые дома, в которые попали снаряды и мины.

Как-то разом закончился и дождь, и рассеялась черная дождевая грозовая туча. Молнии перестали сверкать над Снежницей. Лишь на горизонте там, на фронтовой линии, где-то далеко отсюда, шли непрерывные, как и раньше бои.

Остатки, разбитых немцев бросились, вырываясь от насевших на них партизан и Советской пехоты в само болото. В самую топь, проваливаясь в трясину. Некоторые сдались в плен. Некоторых взяли в плен. Некоторых из еще живых вытащили из края самого болота, кто не успел раненый или убитый утонуть в болотной жиже под проливным дождем.

Там были как немецкая пехота Гюнтера Когеля, так и танкисты танкового корпуса СС Зигфрида Вальтера. Сдались все, кто сдался. Те, кто предпочел бежать, либо утонули, либо, заблудившись в утренней грозовой темноте в болоте, стали жертвами болотных оборотней волков.

По всему лесу слышны были их крики, когда стих ливень и низкий белый как молоко туман накрыл все болото.

Те, кто слышал эти крики старался по быстрее убраться с окраины его ближе к горящей деревне. Старухи, крестясь вместе со стариками, чуть ли не бегом спешили, назад не задерживаясь теперь в отвоеванную от фашистов Снежницы.

На окраине болота остались стоять, лишь партизаны и солдаты, слушая вой и рычание. И дикие вопли несчастных, там глубоко среди сосен и берез болотного леса. Они с ужасом смотрели туда не в силах уже помочь тем, кто скрылся от плена в том огромном лесном болоте. Держа на перевес винтовки и автоматы, они смотрели туда, не понимая, что там даже происходит, но понимали то, что там творилось, что-то жуткое и ужасное. Что-то страшнее, чем даже сама война. Что-то запредельное по своей кровожадности и жестокости.