Я! Еду! Домой!

От тела уже ощутимо пованивало. Жара здесь все же, все мертвое гниет сразу. Кстати, это обнадеживает — ведь рано или поздно каждый из этих гобблеров разложится до «недееспособного состояния».

— Это что же получается? — спросил я вслух. — Что поднимается любой мертвый? Не только укушенный?

— Не знаю. — хмыкнул Том. — Но я поверил, по крайней мере, что это и вправду был мертвец.

— А до сих пор не верил? — удивился я.

Том обернулся ко мне, посмотрел в глаза и сказал:

— Я не видел Иисуса, призывающего их на Страшный суд, знаешь ли. Поэтому, по моему разумению, восставать они не были должны.

— А почему поверил? — полюбопытствовал я, продолжая рассматривать покойника.

— Потому что нет крови. — Том указал пальцем на пятно на асфальте возле головы. — Кровь течет у живых, потому что ее гонит сердце. А у мертвых она совсем не течет, нет давления.

Верно, так и есть. Я тоже это слышал.

— Что будет делать? — спросил я. — Так и оставим его здесь?

— Не знаю. — пожал плечами сосед. — Вообще-то трупы не положено трогать до приезда полиции, но раз ты говоришь, что она уже не ездит…

— То что?

— Надо бы его хотя бы сдвинуть в сторонку, пока на него не налетел кто-то на машине и не размазал по асфальту до самой Канал-стрит.

С этими словами, не обращая внимания на вонь и жужжащих мух, на удивление немногочисленных, кстати, он нагнулся, ухватил мертвеца за пояс брюк и несколькими сильными рывками оттащил его в сторону, к тротуару, бросив прямо перед чьей-то лужайкой.

— Надо бы его на газон к Бирману оттащить. — заявил я. — Пусть там воняет и напоминает ему о своих правах.

— Ты потащишь? — усмехнулся Том.

— Нет, пожалуй. — отрицательно покачал я головой и с трудом проглотил слюну — от вони к горлу подкатывала тошнота. — Не потащу, противно.

— Привыкай. — с каким-то скрытым намеком сказал Том.

— А ты где привыкнуть успел? — проявил я любопытство к его биографии.

— В «Дурной Земле». А ты говорил, что вроде бы служил в армии.

Верно, как-то обмолвился я о своих офицерских погонах, полученных после института.

— Техником в авиации я служил. К тому же в таких краях, что там проблема разложения мертвых тел стоять вообще не могла, скорее бы потребовалась их разморозка.

Хм… а ведь это тоже мысль… Люди на севере живут, не вопрос. Хоть в Мурманске, а хоть и на Шпицбергене. А вот мертвяки «живут»? Если они…

Преодолевая брезгливость, я нагнулся и прикоснулся тыльной стороной пальцев к нелепо вывернутой шее мертвеца. Бр-р-р, холодный! Холодный как жаба, как и подобает быть мертвому. Застрелил я его минуту назад, остыть бы он еще никак не успел.

— Ты что? — не понял моего маневра Том.

— Холодный. — оповестил его я о своем открытии, выпрямляясь и инстинктивно вытирая руку о штаны.

— И что? — не понял моей радости Том.

— Если он холодный, то не сможет существовать в холоде.

— В смысле?

Южанин. Из Аризоны. Все ему надо растолковывать.

— В смысле, что на Аляске они закоченеют и если не промерзнут насквозь, то впадут в вечную спячку, вроде тритонов. До тепла, по крайней мере. И в Северной Канаде. И еще много где. Или просто вся жидкость в нем превратится в лед, клетки разорвет, и… — вместо окончания фразы я просто развел руками, приглашая Пола самостоятельно представить трагический конец ожившего мертвеца.

Том недовольно сморщился.

— Там холодно.

— Я знаю, поэтому и говорю. — подтвердил я его догадку.

— А никак нельзя проверить, не умирают ли они от обезвоживания? — сказал он, беря под локоть и уводя от мертвеца. — Уехали бы в пустыню, куда-нибудь в середину Прувен Граунд, и ждали бы там, когда они пересохнут. Или на авиаполигон.

У города Юмы есть две главные достопримечательности. Первая — это Юма Прувен Граунд — самый большой в Америке испытательный полигон Сухопутных сил, который раскинулся на десятки километров во все стороны и занимает как раз все пространство между Юмой и нашим Уэлтоном, а на север тянется аж до федерального шоссе номер десять. В основном это горы и пустыня, местами пересеченная оврагами и обмелевшей речкой, кое-где в ней есть малопонятные ангары, какие-то строения и даже большой парк для техники с капонирами и навесами, на случай больших учений. Военные там службу практически не несут, лишь какие-то частные охранники, ну и технический персонал там обитает. Но преимущественно это просто пустыня с многочисленными грунтовыми дорогами.

Второй же достопримечательностью можно считать авиаполигон имени Барри Голдуотера, который расположился по другую сторону шоссе номер восемь прямо напротив Прувен Граунд, и тянулся до самой мексиканской границы. Там тренировалась в бомбометании и ракетопускании авиация, на радость жителям окрестностей, подчас сутками слушающими грохот, доносящийся оттуда.