Ненавижу

Только потом я поняла, что это он мне помог, но было всё равно немного страшно.

— Не бойтесь меня, — тихо сказал он, походя ко мне. Он встал рядом с кроватью, не решаясь подойти ко мне слишком близко. — Как вы себя чувствуете?

— По сравнению с последними днями — лучше. Спасибо. — Говорить удавалось с трудом — голос сильно дрожал.

Мужчина медленно подошёл ко мне поближе и сел на краешек кровати. Его лицо было спокойным и внушало доверие. Тёмные короткие волосы были растрёпанны в разные стороны, что выглядело забавно с его заострёнными чертами лица. Узкие, но чётко выраженные скулы и узкий подбородок с чувственными губами, растянутыми в милой улыбке. А карие глаза с пушистыми ресницами, о которых мечтает любая девушка, излучали заботу.

— Вы можете мне всё рассказать. Кто вы? Что с вами случилось? — Мужчина продолжал сидеть рядом, смотря в мои глаза, а мой взгляд уткнулся в руки, сложенные на коленях. Не могла я на него смотреть. Просто боялась.

— Я — неудачница. Я родилась в ужасной семье, в которой меня никто не любил, кроме брата. Моя мама забеременела от любовника, и всё время, что я себя помню, она говорила, что я её ошибка, что не стоило оставлять меня тогда, и не было бы проблем сейчас. Отец, ну, её муж, всё время косо на меня смотрел, но молчал. Их старший сын, Филипп, на восемь лет меня старше. Он один из всей семьи любил меня по-настоящему. Бывало, когда мама опять выскажет, как меня ненавидит, как я уродлива, что не в неё красавицу пошла, я уйду на крышу нашего дома, сяду туда в надежде спрятаться ото всех, а Филипп придёт ко мне, сядет рядом и сидит. Потом он повернёт моё лицо к своему, погладит по щеке и скажет: «Ты у меня самая красивая, и я никому тебя не отдам, сестрёнка». — Я говорила и не мола остановиться, слова лились из меня бурным, нескончаемым потоком; мне просто хотелось поделиться хоть с кем-то, а тут такой шанс за столько лет. — Потом Филипп уехал жить самостоятельно и приезжал редко, но когда появлялся в городе, то всегда искал встречи со мной, чтобы поддержать. Он говорил, что заберёт меня, что я буду жить с ним. Однажды я не выдержала и убежала из дома, я всю ночь проходила по городу, а потом поняла, что это глупо и вернулась. Всё, что мне тогда сказала мама это: «Ты где была? Филипп нас достал своей руганью.» Именно тогда я смирилась со своей жизнью. Но это ещё не страшно. Пятнадцатого октября, я встретилась с Филиппом, он сказал, что заберёт меня на следующий день к себе домой, и я буду жить с ним. После встречи с ним, я пошла домой, но… не дошла. Меня ударили по голове, а потом я очнулась в подвале, абсолютно голая и… изнасилованная. — На ладонь упала крупная слеза, потом ещё одна и ещё. Я уже не впадала в истерику, а просто позволяла солёным капелькам падать на руки и одеяло, укрывающее ноги. — ИХ было четверо. Я никогда не видела их лиц, было слишком темно и можно было различить лишь силуэты. Со мной говорил только один, остальные что-то бормотали между собой. Но ЕГО голос я запомнила навсегда, теперь он будет мне сниться в самых ужасных кошмарах. Я не знаю, сколько пробыла в том подвале. Если бы вы знали как это страшно, лежать вот там и каждый раз после ИХ ухода, теряя сознание, молить Бога о смерти. Многие в опасных ситуациях просят жизни, а я лишь мечтала о том, что потеряв сознание, больше не открою глаза и не услышу ИХ голоса. Но я, как назло, просыпалась за минуту до их прихода, а потом снова теряла сознание после того, как они в полной мере развлекутся. Я боялась сказать хоть слово, боялась даже застонать от боли, которую ОНИ мне причиняли. Я была жива, как будто Бог, которого я молила о смерти, решил пошутить. Давая мне жизнь, он издевался надо мной ещё больше. Я чувствовала себя лабораторной крысой, над которой ставят опыты, а ОНИ приходили всё чаще, мне становилось всё страшнее, всё хуже, а потом я решила, что не хочу умирать ВОТ ТАК, в подвале, привязанная к батарее. Я решила убежать, чтобы хоть ненадолго почувствовать себя свободной, чтобы умереть в относительной свободе, но я пришла сюда, где были вы.

Мужчина держал меня за руку, успокаивая, а я не могла остановить слёз.

— Всё будет хорошо, — успокаивал он меня. — Теперь вас точно никто не обидит. Я о вас позабочусь. Скажите, как вас зовут? Я Стас. Станислав. Зовите, как вам больше нравится.

Я подняла на мужчину заплаканные глаза и еле заставила себя улыбнуться и сказать:

— Стася. Станислава.

Мужчина улыбнулся и погладил меня по плечу. Он встал и вышел из комнаты. Уже через минуту он вошёл с подносом, на котором стояла тарелка супа. Он поставил её мне на колени и протянул ложку, сказав:

— Вам пока нельзя тяжёлую пищу. У вас истощение.

Я благодарно улыбнулась и набросилась на горячий куриный бульон с большими ломтями картошки. Мужчина внимательно смотрел, как я ела, но мне было всё равно. За такое количество дней я впервые смогла насладиться пищей.