Безмолвный холм

Госпиталь, с которым связано так много вещей из прошлого — вещей, о которых Джеймс хотел бы навсегда забыть и никогда больше не вспоминать.

— Мы идём или нет? — Мария тронула его за плечо, возвращая к реальности и проржавевшей вывеске «Окружной госпиталь «Небесный Ручей»».

— Идём, идём. Просто задумался, — Джеймс попытался придать своему лицу безмятежное выражение, но Мария оказалась гораздо проницательнее, чем он предполагал.

— Что-то не так, верно? Расскажи мне, Джеймс.

— Нет. Всё в порядке. Просто плохие воспоминания.

Она с грустью улыбнулась:

— Воспоминания бесценны — ведь это и есть твоя жизнь. Нравится она тебе, или нет, но это ТВОЯ жизнь.

— Я ненавижу жизнь, — ему трудно было смотреть ей в глаза, поэтому Джеймс опустил голову. — Ну а как же ты, Мария? Ты ведь ничего не помнишь! Я бы дорого отдал, чтобы тоже забыть…

Девушка переминалась с ноги на ногу, опустив глаза:

— Не завидуй мне. Ты не знаешь.

— Чего не знаю?

— Неважно, — заметила она и поднялась по лестнице. — Нужно найти Лору. Сейчас не время для всего этого.

Странная она всё-таки. Одна, без оружия и выжила. Джеймс почувствовал, что внутренне ей не доверяет. Она словно читала его мысли и чувствовала эмоции.

Что-то определённо идёт не так. Ощущение такое, будто он завалил важный экзамен.

Словно сделал что-то не так…

Или, наоборот, не сделал чего-то…

«Сейчас не время для всего этого».

Джеймс переступил порог, полный дурных предчувствий. Подпружиненная дверь громко хлопнула за спиной, отсекая молочный отсвет улицы, погружая людей в темноту и закутывая в одеяло вечного холода.

Свет фонаря вытянул все тени до безобразия.

Больница была под стать городу. Именно такой он и представлял её в своих кошмарах. Холодная — даже пар изо рта идёт; тёмная, располосованные стены с клочьями свисающих обоев, живописно разбросанные по полу медицинские карты…

Мария дрожала и выглядела при этом не очень — искусственное освещение фонарика выдало её жуткую бледность, столь органично вписывающуюся в молочную пелену тумана…

Джеймс повернулся, пытаясь рассмотреть во тьме хоть что-то полезное. Луч плавно скользил по стенам, заполняя все трещинки и пригибаясь под гирляндами вздыбившейся и отслоившейся краски. Побелка давно стекла с потолка, оставив многозначительные подтёки на бетоне и фанерных шкафах.

Затхлый ледяной воздух, наполненный духом смерти и разложения. Пахло не больницей — пахло кладбищем.

Джеймс внутренне сжался и опять посмотрел на Марию. Стоит ли ей идти с ним?

— Мария, ты справишься?

— Да.

— Но…

— Да! Не заставляй меня повторять дважды, Джеймс. Эта девочка… Она странным образом не выходит у меня из головы. Мы не можем её здесь бросить. Поэтому я справлюсь.

— Как знаешь, но выглядишь ты неважно…

— Джеймс, — девушка перебила его и перестала дрожать. — Идём…

***

… Пока Мария обыскивала регистратуру, мужчина не спеша прошёлся по коридору, прислушиваясь к скрипам старого радио. Тихо. Опасности нет.

Луч фонарика перебегал с одной стены на другую, и по мере этого процесса странные мысли закопошились в голове. Подобное ощущение появлялось и в апартаментах, но в гораздо меньшей концентрации… Джеймс даже затруднялся описать его.

Весь этот хаос вокруг… на самом деле не хаос. Перевёрнутые каталки, лежащие посреди проходов, слой битого стекла под ногами, шуршание в вентиляционных колодцах… Во всём чувствовалась система.

Система и хаос. Хаос и система. Так ли уж разнятся эти понятия? Система хаотична, если смотреть со стороны, но стоит попасть внутрь, и ты начинаешь чувствовать её порядок.

Ювелирно разбросанный мусор лежал именно там, где Джеймс ожидал его увидеть. Впечатление такое, словно его специально здесь положили, будто элемент некоего чужеродного дизайна. Элемент системы.

Когда он вернулся к регистратуре, Мария уже стояла там, разглядывая какие-то бумаги.

— Что это?

— Дневник, по всей видимости. Но он напечатан.

Джеймс взял у неё бумажки: без заглавий, выделений и дат — только своеобразный стиль, отличающий этого неизвестного врача. Джеймс с трудом мог читать это.

«Потенциал для развития этой болезни существует в каждом человеке, и при определённых обстоятельствах любой может быть переведён на «ту сторону», как они говорят. Обстоятельства эти имеют чётко выраженный характер, возможно именно поэтому «обратная сторона» характеризуется ОДИНАКОВЫМИ признаками, указанными РАЗНЫМИ больными.

Возможно, «обратная сторона» — не самое лучшее выражение. Между «здесь» и «там» нет никакой стены. Граница проходит между реальностью и нереальностью. Близко, и в то же время бесконечно далеко.

Однако, это явление не болезнь.