Когда плачут цикады

Сатоко тут же вскрикнула от ужаса и широко раскрыла глаза. Внезапно я услышал и другой голос, уже дальше от себя. Он был похож на голос Шион:

— Не надо! Не убивай Сатоко!

Но все это лишь подзадоривало Мион. Она засмеялась и криком ответила:

— Просишь пощадить ее? А ради Сатоши-куна ты на такое не пошла… Этим и провинилась.

— Сатоши? — пронеслось у меня в голове, но тут же я отбросил все эти мысли.

Хлынула первая кровь. Мион вонзила нож, спрятанный в рукаве, в левую руку Сатоко. Бедная желтоволосая девочка закричала от невыносимой боли. Мало того, ее мучительница еще и стала водить ножом по ее ладони, отчего боль становилась просто невыносимой.

— Прости ее! — кричала Шион где-то вдалеке, чей голос приглушался лишь воплями девочки на кресте. — Неважно, что будет со мной, но умоляю, пощади Сатоко!

— Неважно, сколько бы ты не умоляла… — ответила так же злобно ей сестра. — Тебе не забрать, не спасти, не уберечь ее. Ты будешь неотъемлемой свидетельницей ее страшных мук!

В этот момент Мион ударила ножом девочки прямо в область вены, отчего Сатоко закричала еще громче. Я не мог поверить своим глазам, все мое тело тряслось от ужаса при виде этой картины. Не верилось, что девушка, которую я любил, на такое способна…

— Прекрати! Не надо! Не убивай ее! — продолжала отчаянно кричать Шион.

— Ладно, тогда давай так, — все с той же дьявольской улыбкой ответила ей Мион. — Если скажешь «прости» тысячу раз, я отпущу Сатоко.

В тот же момент Шион, которая, как я только что заметил, находилась в клетке подземелья, начала быстро кричать много раз одно и то же слово: «Прости!». Однако сестра ее не слушала, она уже запустила нож Сатоко в правую руку. С этого момента вся комната отражалась эхом криков Шион, демонического смеха Мион и криками, смешанными с плачем, Сатоко. От ужаса я даже не мог пошевелиться.

— Кажется, ты готова плакать всю ночь напролет, а? — Мион посмотрела в мокрые от слез глаза Сатоко. — Думаешь, поплачешь, и твой Ни-Ни вернётся?

В эту секунду она снова засадила нож в руку собеседнице. К этому моменту Сатоко уже начала терять сознание от потери крови.

— Сатоко… ты меня слушаешь?

Тут же Мион зарядила пощечину своей жертве, отчего она почти сразу же очухалась.

— Очнись, тварь! Ты поняла, в чем провинилась? Поняла, что именно ты загнала Сатоши-куна в угол?

— Ни-Ни… Ни-Ни! — на удивление Мион, Сатоко начала звать от отчаяния своего брата.

— Да. Ты звала своего «Ни-Ни». Пока ты хныкала, Сатоши-кун защищал тебя, — продолжала Мион серьезным голосом. — Но… Ты хоть понимала, какую ношу взвалила на его плечи? Сатоши-кун — не твой герой, он не бесчувственный истукан, которого можно вызвать по первому зову. Он такой же, как ты…

С этими словами она продолжала бить ножом бедную Сатоко, которая уже была даже не в силах кричать. Кровь разлеталась по комнате, тут я не выдержал.

— Остановись!

Я выбил решетку и влез в комнату, схватил Мион за руки и откинул в сторону от Сатоко. Сам твердо встал на ноги перед ней.

— Таро-сан? — удивленно, хоть и слабо посмотрела на меня Сатоко.

— Не смей больше мучить ее, Мион! — крикнул я.

Девушка с зелеными волосами, заплетенными в косу поднялась на ноги и удивленно-злобно посмотрела на меня:

— Откуда ты еще тут нарисовался? Ты тут не причем! С дороги или и ты пожалеешь!

Она выставила нож вперед. Я не мог поверить своим глазам. Она смотрела на меня так, словно никогда и не любила меня, словно то признание на Ватанагаши было для нее пустым звуком.

— Мион… зачем? Зачем все это? — как-то ненормально удивленно спросил я, осматриваясь.

Мои взгляды падали на подземелье, где рыдая сидела Шион, то на лужу крови посреди комнаты, то на израненную Сатоко, то на подвешенного за горло старика, который мне показался знакомым, то на ванную, где…

— Ты что… убила Хинату?!

Из дверного проема в ванной была видна голова моей сестры, которой в рот был засунут шланг от душа. Из глаз, ушей и носа ее до сих пор текла вода, смешанная с кровью, и медленно утекала в водосток. Я в ужасе снова медленно перевел взгляд на Мион.

— Зачем все это, Мион? Неужели ты убила всех этих людей из-за какого-то проклятия? Из-за какого-то глупого Ояширо-сама? Не может быть. Такого просто не может быть…

— Чего именно? Того, что я требую у этой гнусной девчонки объяснения ее грехов?! — Мион все так же зло смотрела на меня.

— Она же еще ребенок! Как можно мучить ее за то, чего она еще сама не понимает?!

— Лучше не стой у меня на пути, Та-тян…

— Или что?! Убьешь меня, будешь пытать?! А как же наша любовь?!

После этих слов Мион изменилась в лице, злоба пропала, осталось лишь удивление. Я понял, что на нее это подействовало, и продолжал:

— Как же наша ночь вместе?