Дохлокрай

— Ты сама вежливость, — пробормотала соседка по дивану, не выбираясь из одеяла. — Милашка…

Он молча согласился. Да, так и есть. Доброта и чудесная непередаваемая милота его главный конек. Всегда и везде.

— Вкусно пахнет, — проинформировала Мария, — блины?

Зачем отвечать, когда ответ очевиден?

— Черт… — она выглянула наружу. — Не хочется вставать.

— Почему?

Мария хмыкнула. Или еще как-то пшикнула. Разбираться во всех этих саркастических звуках он, как не старался, научился… не очень. Понял, что в одном звуке заключалось сразу нескольких глубоких истин. Чуть ли не вселенских. От «почемумужикитакиеглупые» до «потомучто».

— Приятно полежать. А встанешь… все одно и то же.

— Постоянство признак стабильности.

Он даже остался доволен собой. Парировал, чего уж. Острые Машины брови нахмурились. Нормально, мозги заработали.

Блины немного остыли, но так вышло даже лучше. Не обожжешься. Неизвестно, какое там мясо шло на фарш, но… пир богов, однозначнее однозначного. Теплый, масляный, толщина как надо… красота.

— Жрет он, угу… — ворчала соседка, явно не желая вылезать. — Вкусно тебе?

Пришлось кивнуть. Не чавкать же, отвечая? А, и впрямь, вкусно.

— Нет бы на поднос и в постель… эх… — Мария закатила глаза, перевернулась на спину и спустила одеяло до груди. — Что за мужики пошли, а?

— Подноса нет. — он облизал пальцы и взялся за второй блин. — Ты вставать-то планируешь?

— А то все съешь и оставишь меня голодной?

Он пожал плечами. Ну, до такого явно не доберется.

— Может, мне вот такой вот неудобно вылезать?

Чуть не вздохнул, понимая: самая обычная женская игра. Кем бы не оказалась женщина, хоть вот, как эта, командиром опергруппы, все едино. Кокетство и женщины рождены в одну минуту и приняты одним акушером. Точно, так и есть.

— Какой такой? Растрепанной, заспанной, со слюной, подсохшей на подбородке?

Та нахмурилась, провела пальцами по лицу. Попалась, угу.

— Ну да, прямо в точку попал. Знаток, что ли?

— Женской психологии?

— Ее, родимой.

Пожал плечами. Ну, чего тут ответишь? Знатоком в таком занятии не станешь, хоть сто лет живи. Все равно найдешь, где споткнуться в простейшей ситуации.

— Ну, давай, порази меня…

Кофе оказался на вкус хуже, чем пах. Да и хрен с ним. Поразить?

— Ты собой недовольна.

— Удивил. Даже самые красивые женщины часто собой недовольны.

— Целлюлит на правой ладони, волосы мама подарила прямые, хотелось кудрявые, сиськи маловаты, сиськи слишком большие, нога огромная и вообще?

Мария покосилась на него, подтянув одеяло повыше и спрятав ноги. Ногу. Правая все же осталась снаружи.

— Ты прям опасный мужчина, чего уж тут… Но!

— Внимательно. Блины подогрею. Кофе пойдет и холодным.

— Я люблю сок с утра.

— Да ну?!

Скорчила рожицу. Или гримаску? В общем, как и всегда, что-то милое. У женщин всегда все милое. Это удел мужиков корчить рожи и мнуть хари. У женщин, как известно, обязательно утонченно, артистично и изящно. И обязательно мило.

— Хорошо, не сок. Чай я люблю, вон тот, «Зеленые поля», в пакетиках. Такие у меня плебейские вкусы. Ты-то, сразу видно, княжьего роду, не иначе.

— А то… Так чего за «но»?

— М? А, но… Ну, смотри.

Ему даже стало весело. Наверное, солнце за окном сыграло свою роль. Черт с ним, с Мраком и прочим дерьмищем. Иногда надо ощутить себя просто человеком. Не говоря про мужчину. Глупая перепалка, совершенно дико звучащая здесь, в квартире почти тайного ордена. Между настоящей амазонкой, ночью уничтожившей четырех нелюдей и охотником, уничтожавшим нелюдей постоянно.

Мария села, закрутив одеяло вокруг себя любимой и откинувшись на стену. Так и быть, кофе он ей подал, оставив на блюдце. И даже прикурил сигарету. Вредно, да, но такой голод знал не понаслышке. И приоткрыл окно. Сел, приготовившись слушать правду-матку.

— Первое! — и он немного запереживал за сигарету в уголке ее рта. Вернее, за диван. Больно уж опасно смотрелся пепел на ее кончике. Кофе в одной руке, а на второй… на второй в ход пошел первый из загибаемых пальцев.

— Первое! — повторила Маша, прищурившись от дыма. — Сиськи сиськами можем называть только мы.

— Кто?

— Женщины! Сиськи у нас и только нам их так называть. Как правильно говорить тебе?

— Грудь?

— Молодчинка-мужчинка! Грудь. Второе!

Второй, указательный, палец уставился на него прям как ствол пистолета.

— Лишний вес, а не целлюлит. И даже если он на пятке, то это моя личная проблема и головная боль. Если мне так хочется. Третье!

Он кивнул. Уже понятно, что бой-дева сейчас иронизирует, но почему и нет?