Добавить в моё избранное
153 мин, 19 сек 14596
Так я переживал, переживал, а потом взял и отхлебнул. Теперь переживать поздно было, поэтому я сосредоточился на деле, то есть мытье кружки и пополнении запаса во фляге.
А дальше с оглядкой двинулся к домику. Вообще это, наверное, был кордон лесника, когда здесь еще люди жили. Когда в этой конуре пес сидел, а в этой ныне горелой конюшне лошадь лесника стояла. Ну, я так думаю. А как оно там было — не знаю точно. Внутри дома было запустение. Бросили его, наверное, много лет назад. Из полезного добра я подобрал только тупой небольшой топорик. И еще меня заинтересовала совсем желтая газетная страница, лежавшая в углу. Поднял я ее и увидел газету, словно пришедшую их моего детства. Я даже не ожидал, что такое вновь увижу.
«Углегорская правда» — так эта газета называлась. На одной странице — большой очерк о шахтерах и совсем неразличимые сейчас снимки внизу. Я собирался ее перевернуть и глянуть, что там на обороте — про хлеборобов или про трудовые подвиги местной швейной фабрики, как меня словно током пробила мысль — а не попал ли я в прошлое? Во времена своего детства или даже ранее. Мысль эта мною ощутилась, словно я в ледяную воду голой ногой влез. То есть не только в месте влезания, а и гораздо выше. Когда я успокоился и перестал паниковать, то смог спокойно подумать — да, газета явно полувековой давности, ибо позже как-то было не принято писать: «бригада забойщиков т. Ильинского досрочно выполнила план «… Нет, забойщики были и в мое время, и план они также досрочно выполняли, но писали об этом немного другими словами. И не сопровождали фамилии забойщиков обязательным определением «товарищ» в виде сокращения «т.». Вот у товарищей рангом выше слово «товарищ» писалась полностью.
Но дело не просто в очень старой газете. Они у людей должны были сохраняться и позже, как в виде подготовки стен под оклейку обоями, так и в виде вырезок, в которых упомянуты они и их близкие. Хуже было другое — газета была областной. А я не помню существования в СССР Углегорской области. Причем готов спорить, что не было такой области вообще. Мне припомнились пара небольших городков под названием Углегорск. Один, кажись, на Сахалине, другой где-то под Луганском. Не стал бы спорить, если был какой-то третий такой же городишко.
Но не областной! А что это означает? А означает нечто крайне странное и необычное — не только возможность попадания в прошлое, но и попадание в НЕ ТАКОЕ прошлое.
Как я себя почувствовал, осознав это? А как в известном анекдоте: «В глазах тоска, над головой доска, и дверь на крючке». Вы спрашиваете, что это означает? А то и означает — пошел человек в деревянный туалет «типа сортир, обозначенный на схеме буквами М и Жо», и провалился в выгребную яму. И некому помочь. «Хочешь — поплавай, а хочешь — тони. Тебе выбирать паренек!»
Извините, что злоупотребляю цитатами. Но воспроизводить ВСЕ те выражения, которые я тогда выдал на-гора, когда осознал, что со мной произошло, в приличном обществе неудобно.
Так что я сидел в домике, держал в руках злосчастную газету, и поминал святых угодников Сергия и Германа, двенадцати апостолов и сорок мучеников, мутный глаз, сибирскую каторгу, в тридцать три света да в иже херувимов, ну и прочее, что в Петровском загибе поминается, не исключая ничего. Облегчив душу поминанием несусветных актов изнасилования всего сущего, я решил идти дальше. Бросил газету на пол, поднялся с шаткой табуретки и вышел.
А куда идти? Определить, где север и где что — никаких проблем нет. Но куда надо идти — на север или на восток? А фиг поймешь, карты этого новоявленного мира у меня нет.
Значит, стороны света тут непринципиальны. Надо искать дорогу. Это пусть будет кордон, где люди бывали нечасто. Но лесник или егерь периодически куда-то ездил. Скажем, в деревню, в магазин, пополнять запасы табака или чего там ему нужно было. То есть должна быть дорога, по которой он двигался. Или тропка. А от деревни — другая дорога, в райцентр. Может, если я попал совсем в давние времена, в волостной центр. Ну, пусть здесь его иначе называют. А из волостного или районного центра — куда-то в область. Углегорскую или соседнюю. И где-то должны быть люди. Только не может ли так случиться, что к людям выйти будет опасно? Ну, скажем, идет сейчас у них война вроде Отечественной, а я заявлюсь в самое нужное место? Отечественная война еще цветочки, а вдруг в неправильном этом мире была еще одна гражданская война? Между черными и рыжими? Вот это будет попадание, так попадание, прямо как куру в ощип. И решай, к кому прибиваться, пока предложивший выбирать затвор передергивает. А может и не предлагать. Сразу «моментально в море».
А действительно, к кому податься, к черным или рыжим? Волосы у меня каштановые. При некотором невнимании могут сойти за черные. Но не за рыжие, это уж однозначно.
Но не хотелось бы увидеть еще одну Гражданскую войну. Я на современную гражданскую уже немножко посмотрел и даже принял в ней участие.
А дальше с оглядкой двинулся к домику. Вообще это, наверное, был кордон лесника, когда здесь еще люди жили. Когда в этой конуре пес сидел, а в этой ныне горелой конюшне лошадь лесника стояла. Ну, я так думаю. А как оно там было — не знаю точно. Внутри дома было запустение. Бросили его, наверное, много лет назад. Из полезного добра я подобрал только тупой небольшой топорик. И еще меня заинтересовала совсем желтая газетная страница, лежавшая в углу. Поднял я ее и увидел газету, словно пришедшую их моего детства. Я даже не ожидал, что такое вновь увижу.
«Углегорская правда» — так эта газета называлась. На одной странице — большой очерк о шахтерах и совсем неразличимые сейчас снимки внизу. Я собирался ее перевернуть и глянуть, что там на обороте — про хлеборобов или про трудовые подвиги местной швейной фабрики, как меня словно током пробила мысль — а не попал ли я в прошлое? Во времена своего детства или даже ранее. Мысль эта мною ощутилась, словно я в ледяную воду голой ногой влез. То есть не только в месте влезания, а и гораздо выше. Когда я успокоился и перестал паниковать, то смог спокойно подумать — да, газета явно полувековой давности, ибо позже как-то было не принято писать: «бригада забойщиков т. Ильинского досрочно выполнила план «… Нет, забойщики были и в мое время, и план они также досрочно выполняли, но писали об этом немного другими словами. И не сопровождали фамилии забойщиков обязательным определением «товарищ» в виде сокращения «т.». Вот у товарищей рангом выше слово «товарищ» писалась полностью.
Но дело не просто в очень старой газете. Они у людей должны были сохраняться и позже, как в виде подготовки стен под оклейку обоями, так и в виде вырезок, в которых упомянуты они и их близкие. Хуже было другое — газета была областной. А я не помню существования в СССР Углегорской области. Причем готов спорить, что не было такой области вообще. Мне припомнились пара небольших городков под названием Углегорск. Один, кажись, на Сахалине, другой где-то под Луганском. Не стал бы спорить, если был какой-то третий такой же городишко.
Но не областной! А что это означает? А означает нечто крайне странное и необычное — не только возможность попадания в прошлое, но и попадание в НЕ ТАКОЕ прошлое.
Как я себя почувствовал, осознав это? А как в известном анекдоте: «В глазах тоска, над головой доска, и дверь на крючке». Вы спрашиваете, что это означает? А то и означает — пошел человек в деревянный туалет «типа сортир, обозначенный на схеме буквами М и Жо», и провалился в выгребную яму. И некому помочь. «Хочешь — поплавай, а хочешь — тони. Тебе выбирать паренек!»
Извините, что злоупотребляю цитатами. Но воспроизводить ВСЕ те выражения, которые я тогда выдал на-гора, когда осознал, что со мной произошло, в приличном обществе неудобно.
Так что я сидел в домике, держал в руках злосчастную газету, и поминал святых угодников Сергия и Германа, двенадцати апостолов и сорок мучеников, мутный глаз, сибирскую каторгу, в тридцать три света да в иже херувимов, ну и прочее, что в Петровском загибе поминается, не исключая ничего. Облегчив душу поминанием несусветных актов изнасилования всего сущего, я решил идти дальше. Бросил газету на пол, поднялся с шаткой табуретки и вышел.
А куда идти? Определить, где север и где что — никаких проблем нет. Но куда надо идти — на север или на восток? А фиг поймешь, карты этого новоявленного мира у меня нет.
Значит, стороны света тут непринципиальны. Надо искать дорогу. Это пусть будет кордон, где люди бывали нечасто. Но лесник или егерь периодически куда-то ездил. Скажем, в деревню, в магазин, пополнять запасы табака или чего там ему нужно было. То есть должна быть дорога, по которой он двигался. Или тропка. А от деревни — другая дорога, в райцентр. Может, если я попал совсем в давние времена, в волостной центр. Ну, пусть здесь его иначе называют. А из волостного или районного центра — куда-то в область. Углегорскую или соседнюю. И где-то должны быть люди. Только не может ли так случиться, что к людям выйти будет опасно? Ну, скажем, идет сейчас у них война вроде Отечественной, а я заявлюсь в самое нужное место? Отечественная война еще цветочки, а вдруг в неправильном этом мире была еще одна гражданская война? Между черными и рыжими? Вот это будет попадание, так попадание, прямо как куру в ощип. И решай, к кому прибиваться, пока предложивший выбирать затвор передергивает. А может и не предлагать. Сразу «моментально в море».
А действительно, к кому податься, к черным или рыжим? Волосы у меня каштановые. При некотором невнимании могут сойти за черные. Но не за рыжие, это уж однозначно.
Но не хотелось бы увидеть еще одну Гражданскую войну. Я на современную гражданскую уже немножко посмотрел и даже принял в ней участие.
Страница
21 из 43
21 из 43
