Ушедшие однажды

Стало еще темнее и прохладней, и уже совсем не было похоже, что время суток день, а время года весна.

— Этим кругом я замыкаю добро от зла.

Когда Лили соединила начало с концом, образовав круг вокруг троих людей, линия отразилась мутным блеском, и вроде бы ничего не изменилось.

— И что теперь? — спросил Крюков.

— Не торопитесь, — прошептал Алеша.

Взглянув на брата и прочитав в его глазах поддержку и одобрение, Лили села в центре круга. Подогнула ноги, положила руки на колени. Закрыла глаза, и чуть слышно зашептала. Ее голос приобретал твердые магические интонации и под раскаты грома-бубна разливался, будто пение древних шаманов.

— Прах к праху… пыль к пыли, жизнь во тьму, тьма к свету, я отдаюсь тьме, я призываю из тьмы, я призываю из смерти, да станет мой голос светом, да услышат мой голос, я призываю вас ушедшие от рук его, я призываю вас имеющих власть над ним. Да станет мой голос светом, да услышат мой голос…

По спине Крюкова прошелся озноб. Страх? Нет, это было нечто более сильное, что одолевает человеческую душу от соприкосновения с таинственным и непознанным миром смерти. И вроде бы смерть являлась одной из составляющих самой жизни, была повсеместна и ежеминутно, и сам Крюков не раз стоял на ее пороге, сейчас у него не хватало смелости. Теперь он понял, для чего Алеша запер все двери. Чтобы не убежать.

— Она вызывает Мясника? — Спросил майор.

— Нет. Мясник уже здесь. Она вызывает его жертв и его палачей. Мы не имеем власти над миром мертвых, поэтому мертвого могут остановить только мертвые.

— А они придут?

— Всегда приходили.

— Придут те самые?

— Боитесь?

— Боюсь, — честно признался Крюков. Как не бояться, понимая, что умершим терять особо уже нечего и им ничего не угрожает, а у него была жизнь. Плохая или хорошая, но его собственная жизнь и он не желал с ней расставаться.

— Жизнь во тьму, — непрерывно продолжала Лили, — тьма к свету, я отдаюсь тьме, я призываю из тьмы. Я призываю вас. Придите ко мне.

Пространство за кругом исказилось, помутнело. Крюков даже протер глаза, думая, что это от напряжения последних суток без сна. Нет. Зрение его не обманывало. Очертания комнаты будто отодвигались назад, уступая приближающемуся сумраку. Он собирался, густел, и вскоре за чертой круга была сплошная полумгла. В ней заскользили белесые тени, издававшие протяжные звуки. Непонятные, но притягивающие.

— Что это? — чуть слышно прошептал Крюков.

— Души мертвых, — ответил Алеша.

Крюков поддался желанию и потянул руку, чтобы коснуться казалось плотного сумрачного вещества и грациозно круживших умерших душ. И чем дольше он смотрел на их движения, чем старательнее вслушивался в их звуки, тем сильнее все это притягивало его. Манило и зазывало. В какой-то момент майор поддался, как поддается притяжению высоты человек, смотрящий в пропасть.

Алеша во время отдернул его руку.

— Когда-нибудь, ты там все потрогаешь, но не сейчас.

— Не сейчас, — согласился майор, изгоняя из себя искушающий дурман.

— Прах к праху… пыль к пыли, жизнь во тьму, тьма к свету, я отдаюсь тьме, я призываю из тьмы, я призываю из смерти, да станет мой голос светом, да услышат мой голос, я призываю вас ушедшие от рук его, я призываю вас имеющих власть над ним.

Они продолжали ждать. Но ни хода времени, ни течения ожидания не ощущалось. Парящих призраков становилось все больше, их очертания приобретали формы, и теперь их можно было различать как людей.

— Тьма к свету, я отдаюсь тьме, я призываю из тьмы. Я призываю вас. Придите ко мне.

И в хороводе мелькающих душ, Алеша заметил нечто темное стремительно летящее к ним из мира смерти.

— Пригнитесь! — Крикнул он.

Алеша присел, прикрывая собой Лили, Крюков инстинктивно упал на пол, как раз в тот момент, когда в воздухе пролетел запущенный Мясникам топор.

Крюков приподнял голову. Вокруг плыли силуэты, будто грациозные дельфины, скользили в океанской толще. Их мелодии манили, точно смертельное пение сирен. Это завораживало. Прямо пред майором остановилось нечто бесформенное и белесое. Оно повернулось к нему, приблизилось, и вот уже его контуры стали различимы для Крюкова, и он увидел пред собой лицо молодой девушки. Опечаленное смертью, но божественно красивое лицо ангела… Оно смотрело на майора с состраданием и утешением.

Крюков даже не заметил, что, спасаясь от топора, оказался на половину за чертой круга. Оказался на половину в сумраке мира смерти.

— Вернитесь! Вы погибните! — Алеша схватился за куртку следователя и потянул его обратно.

Он понимал, что следовало послушаться Зверева, но не мог отвести взгляда от лица девушки. А потом ее ангельская красота внезапно исказилась безобразной гримасой ужаса и боли.