Ящерица

Дыма без огня не бывает. Издеваются — значит, есть за что.

— И что же такого ребёнок должен сделать, чтобы его вот так травили?

— Ребёнок, может, и ничего. А вот взрослые…

— А взрослые что должны сделать?

Учительница глубоко вздохнула, по-видимому, перестав надеяться на скорое освобождение от назойливой девицы.

— Ладно. Её старший брат был коммунистом, а мать писала письма Луису Корвалану. Всё, успокоились?

Но Клотильду это не успокоило нисколько. Более того, к товарищу Корвалану она сама питала некоторую симпатию, которую сейчас благоразумно предпочла скрыть. Только сказала:

— Но ведь ребёнок не виноват.

И такая ли уж разница, с кем там связались её родные? Да хотя бы вся семья девочки состояла из убийц и кровосмесителей, всё равно издевательства над ней не могут быть оправданы. Ребёнок не должен отвечать за родителей. Никогда.

Но учительница, посему видно, думала иначе:

— Вообще-то мамашка и братец должны были подумать, как их действия могут отразиться на ребёнке. Так что вполне справедливо…

— Вы считаете это справедливостью — наказывать ребёнка за то, в чём он не виноват???

Учительница, последовав её примеру, хотела было в свою очередь также перебить Клотильду, как вдруг окрестности огласил детский визг.

Ящерица спикировала вниз. Дети, вне себя от ужаса, кинулись врассыпную. Но чудовище успело ухватить когтистыми лапами одного щупленького мальчика. Клотильда не успела и глазом моргнуть, как острые зубы перекусили детское тельце надвое. Учительница вскрикнула и упала без чувств. А девочка в зелёном, которую этот ребёнок ещё недавно с таким ожесточением обижал, бросилась к своей невольной заступнице, словно та могла её спасти. Но разве Клотильда могла?

— Беги, девочка! — закричала она, прикрывая несчастную от красных горящих глаз.

Той не пришлось повторять дважды. Клотильда и сама хотела последовать её примеру, но как оставить бесчувственную учительницу на произвол судьбы? И девушка изо всех сил принялась трясти её:

— Очнитесь, сеньора!

Та не ответила. Зато над головой послышался взмах огромных крыльев. Последнее, что девушка почувствовала, были острые зубы, впившиеся в её тело.

И ни Гваделупе, ни ученица в зелёном, которая спряталась и наблюдала за тем, как ящерица доедает несчастную, ничем не могли ей помочь. Не могли они помочь и учительнице, которую постигла та же участь.

Тула. Октябрь 2003 год.

Мужчина легонько потряс Ярославну, возвращая обратно в Тулу.

— Девушка, что с Вами?

— Ничего, — на этот раз она сориентировалась довольно быстро. Привычка. — Кстати, Вы не были в Чили? — спросила она неожиданно для себя самой. Зачем, и сама не знала. Должно быть, проскользнула мысль о том, что это, возможно, призрак Фуэнтеса.

— В Чили? — улыбнулся незнакомец. — Нет, не был. А Вы были?

— Да, несколько раз.

Ярославна, впрочем, сказала правду. Умолчала только о том, в каких годах это было. Ещё не хватало, чтобы совершенно незнакомый человек подумал: совсем девушка того.

— Записывайте, Пётр Иваныч: второй вагон, место четырнадцатое, номер поезда…

Пётр Иванович послушно записывал всё, что говорил Антон, не упустив и время отправления, и время прибытия. Именно на этом поезде поедет послезавтра в Нижний Новгород та, с которой Антон упорно хочет его познакомить.

— Спасибо, Тошка, — сказал он, когда ручку можно было положить на стол. — Я сегодня же беру отпуск за свой счёт и бегу за билетами. Значит, твоя мама будет в командировке всю неделю?

— Да, — кивнул Антон. — Есть, кстати, и обратный билет. Тот же вагон, то же место. Только вот время не помню.

— Ну, ничего, это недолго узнать. Умница, Тошка, — похвалил его Иваныч.

— Стараюсь, — скромно ответил тот, подумав при этом, что всё складывается не так уж и плохо. Только бы Иваныч успел купить билет. Тогда вообще всё будет просто прекрасно.

А ведь ещё недавно парню казалось, что злая судьба просто насмехается над ним. Сначала — несчастный случай с Иванычем, потом, когда его, наконец, выписали из больницы, аккурат в выходные заболела мать. Разумеется, ни о каком «случайном» знакомстве не могло быть и речи. Встала она с постели только вчера. Антон тогда обрадовался было, начал вовсю строить планы, как свести «два одиночества». Но вечером мама пришла домой с билетами. Как же Антон тогда ругал её шефа-самодура! Приспичило же ему послать в командировку именно её! Как будто бы, кроме Никольской, у него больше и работников-то нет. И, как назло, именно сейчас, в самый неподходящий момент, когда свободной женщине надо устраивать личную жизнь. Но, успокоившись, Антон подумал, что, пожалуй, купе поезда — далеко не самое худшее место для знакомства. Пётр Иванович тоже был с ним согласен.

— Ладно, Антошка, сейчас иду писать заявление — и за билетом.