Добавить в моё избранное
120 мин, 44 сек 6068
Он часто дышал, словно не хватало воздуха, как бешенные молотобойцы стучало сердце. Раскинув руки, он лежал на спине и смотрел в небо. Небо по которому плыли тёмные тучи и не было мыслей в голове, только тучи и только небо. Просто лежал и просто смотрел пытаясь прийти в себя. Сверху раздался грохот проезжающего по мосту товарняка. Ритмичный шум проезжающего поезда немного успокаивал.
Сколько он так пролежал, минут пять, десять или больше он незнал. Да это и не важно было. Он встал и достал сигарету. Подкурил от ещё горящяй горелки, после чего затушил её закрыв вентиль на баллоне. Откинув полу сумки, он достал фонарь. Щёлк! И лампочка, чей свет отразился от зеркальной поверхности отражателя, засветился ровным и мощным светом, словно и не гас он, фонарь там во тьме коллектора.
— Какого фига… — прошептал Александр, разглядывая с удивлением фонарь. А фонарь как ни в чём не бывало продолжал светить, словно и не помнил что ещё недавно отказался служить своему хозяину.
Дома пахло жаренной картошкой. Пахло так вкусно, что даже заурчал живот. Впрочем, это не мудрено. Пообедать так и не удалось. Хоть с работы он сегодня ушёл раньше, чем обычно, но другие дела задержали. Сьездил проведал своего старика. Жив, здоров вроде. Его соседка баба Нина присматривала за его отцом. Вроде и не старый, всего лишь полтинник стукнуло недавно, но насквозь больной. Две отсидки в Зоне сделали своё поганое дело. Сьездил в аптеку и прикупился лекарствами по просьбе баб Нины. Потом посидели, попили чай, поговорили о том, о сём. Всё хорошо, продолжаю работать, нет и не думаю пока женится, скоро ещё навещу. Всё как обычно. Его отец не меняется, всё продолжает беспокоится о своём сыне, словно он маленький и пытается наверстать упущенное время. Время когда его, Александра воспитывала одна мать, ныне уже покойная. Впрочем, наверное, все родители таковы во всём мире.
Он скинул обувь и прикрыл за собой дверь. Прошёл на кухню. Там Юля перемешивала лопаточкой на сковородке картошку. Она была в его футболке. В другое время он бы возмутился таким самоуправством, но сейчас… Он просто отметил, что большева-та она ей. Полностью скрывала бёдра светло-серая футболка, но не скрывала белые, гладкие ноги. Он подошёл сзади, прислонился к ней и приобнял за плечи.
— Останешся сегодня со мной? — спросил тихо он. Оставаться сегодня одному что-то не хотелось. Он уже начинал сомневался в реальности произошедшего в коллекторе. Мало ли… с бодуна всякое бывает. Так и тут, обыкновенную крысу принял за неизвестно что, но страх… В глубине души страх оставался. И провести ночь в одиночестве было выше его сил. Только сейчас он начинал понимать, что такое одиночество на самом деле. Гнетущие чувство это посещяло его крайне редко и никогда с такой силой как сейчас.
— Саш, ты заболел что ли? Конечно, если ты не против останусь. Я вообще-то ожидала, что ты как обычно придёшь и выгонишь меня. — сказала она прижимаясь ещё ближе к Александру и повернув в его сторону голову.
Ночь вторника
Что-то странное с ним, — думала Юля лёжа в постели. Потянулась к тумбочке за сигаретой. Закурила. Выпустила струю дыма и глянула на Александра. Он посапывал прижав руку к лицу, поджав ноги. Словно младенец. Она усмехнулась про себя. Странно. Сегодня в постели он был нежен как никогда. Обычно он заботился только о себе. Кончил и спать. А тут… даже дождался её. Да и то, что он попросил остаться с ним на ночь… Чудеса, да и только! Она размышляла о том, способны люди меняться вообще и тем более меняться кардинально.
Закончилась сигарета, прервав размышления. Надеятся на сколько-нибудь серьёзные изменения в характере Александра ей не приходилось, — это она была вынуждена признать.
Встав с постели она вышла в коридор. Включила свет и пошла в туалет.
Идя по коридору она бросила взгляд на стену, где висела репродукция иконы в оправе, «Божья Матерь». Она пригляделась внимательней к ней.
Ей показалось или… икона стала словно, темней, чем она помнила, когда взглядывала на неё в прошлый раз. Появились еле заметные разводы как будто, от слёз у Божий Матери. Высохшие, но тем не менее, заметные даже невооружонным глазом разводы.
Ночь. Тишина квартиры. Потемнвшая икона. Множество мелких ножек пробежали по коже вызивая озноб. Она поёжилась от холода и двинулась дальше по коридору.
Минуту спустя, она легла в постель, прижавшись к Александру забыв про икону и её странности. Они стали посапывать в унисон друг другу.
Приоткрылась дверь в комнату, открыв небольшой просвет из коридора. В свете тонкой полоски стало заметно, как шевельнулась какая-то тень в углу, что была ещё темнее окружающей темноты. Мигнул и погас свет в коридоре. Раздался скрип двери, что открылась ещё чуть шире… словно, прохладный сквозняк проник в комнату. От этого сквозняка во сне шевельнулась и натянула посильнее на себя одеяло Юля.
Тишина.
Сколько он так пролежал, минут пять, десять или больше он незнал. Да это и не важно было. Он встал и достал сигарету. Подкурил от ещё горящяй горелки, после чего затушил её закрыв вентиль на баллоне. Откинув полу сумки, он достал фонарь. Щёлк! И лампочка, чей свет отразился от зеркальной поверхности отражателя, засветился ровным и мощным светом, словно и не гас он, фонарь там во тьме коллектора.
— Какого фига… — прошептал Александр, разглядывая с удивлением фонарь. А фонарь как ни в чём не бывало продолжал светить, словно и не помнил что ещё недавно отказался служить своему хозяину.
Дома пахло жаренной картошкой. Пахло так вкусно, что даже заурчал живот. Впрочем, это не мудрено. Пообедать так и не удалось. Хоть с работы он сегодня ушёл раньше, чем обычно, но другие дела задержали. Сьездил проведал своего старика. Жив, здоров вроде. Его соседка баба Нина присматривала за его отцом. Вроде и не старый, всего лишь полтинник стукнуло недавно, но насквозь больной. Две отсидки в Зоне сделали своё поганое дело. Сьездил в аптеку и прикупился лекарствами по просьбе баб Нины. Потом посидели, попили чай, поговорили о том, о сём. Всё хорошо, продолжаю работать, нет и не думаю пока женится, скоро ещё навещу. Всё как обычно. Его отец не меняется, всё продолжает беспокоится о своём сыне, словно он маленький и пытается наверстать упущенное время. Время когда его, Александра воспитывала одна мать, ныне уже покойная. Впрочем, наверное, все родители таковы во всём мире.
Он скинул обувь и прикрыл за собой дверь. Прошёл на кухню. Там Юля перемешивала лопаточкой на сковородке картошку. Она была в его футболке. В другое время он бы возмутился таким самоуправством, но сейчас… Он просто отметил, что большева-та она ей. Полностью скрывала бёдра светло-серая футболка, но не скрывала белые, гладкие ноги. Он подошёл сзади, прислонился к ней и приобнял за плечи.
— Останешся сегодня со мной? — спросил тихо он. Оставаться сегодня одному что-то не хотелось. Он уже начинал сомневался в реальности произошедшего в коллекторе. Мало ли… с бодуна всякое бывает. Так и тут, обыкновенную крысу принял за неизвестно что, но страх… В глубине души страх оставался. И провести ночь в одиночестве было выше его сил. Только сейчас он начинал понимать, что такое одиночество на самом деле. Гнетущие чувство это посещяло его крайне редко и никогда с такой силой как сейчас.
— Саш, ты заболел что ли? Конечно, если ты не против останусь. Я вообще-то ожидала, что ты как обычно придёшь и выгонишь меня. — сказала она прижимаясь ещё ближе к Александру и повернув в его сторону голову.
Ночь вторника
Что-то странное с ним, — думала Юля лёжа в постели. Потянулась к тумбочке за сигаретой. Закурила. Выпустила струю дыма и глянула на Александра. Он посапывал прижав руку к лицу, поджав ноги. Словно младенец. Она усмехнулась про себя. Странно. Сегодня в постели он был нежен как никогда. Обычно он заботился только о себе. Кончил и спать. А тут… даже дождался её. Да и то, что он попросил остаться с ним на ночь… Чудеса, да и только! Она размышляла о том, способны люди меняться вообще и тем более меняться кардинально.
Закончилась сигарета, прервав размышления. Надеятся на сколько-нибудь серьёзные изменения в характере Александра ей не приходилось, — это она была вынуждена признать.
Встав с постели она вышла в коридор. Включила свет и пошла в туалет.
Идя по коридору она бросила взгляд на стену, где висела репродукция иконы в оправе, «Божья Матерь». Она пригляделась внимательней к ней.
Ей показалось или… икона стала словно, темней, чем она помнила, когда взглядывала на неё в прошлый раз. Появились еле заметные разводы как будто, от слёз у Божий Матери. Высохшие, но тем не менее, заметные даже невооружонным глазом разводы.
Ночь. Тишина квартиры. Потемнвшая икона. Множество мелких ножек пробежали по коже вызивая озноб. Она поёжилась от холода и двинулась дальше по коридору.
Минуту спустя, она легла в постель, прижавшись к Александру забыв про икону и её странности. Они стали посапывать в унисон друг другу.
Приоткрылась дверь в комнату, открыв небольшой просвет из коридора. В свете тонкой полоски стало заметно, как шевельнулась какая-то тень в углу, что была ещё темнее окружающей темноты. Мигнул и погас свет в коридоре. Раздался скрип двери, что открылась ещё чуть шире… словно, прохладный сквозняк проник в комнату. От этого сквозняка во сне шевельнулась и натянула посильнее на себя одеяло Юля.
Тишина.
Страница
8 из 34
8 из 34
