Добавить в моё избранное
119 мин, 51 сек 7534
Ясно?
— Да, да, конечно, — кивнул Витя-кот, и вновь зевнул.
И тут ещё кое-что почувствовал Витя-кот: это был слабый, но такой желанный запах кушаний. Кажется, пахло вареной курицей, а ещё — рыбой, молоком и сыром. В общем, кошачий его желудок заурчал, и выкрикнул он громко:
— Кушать хочу!
— Да тише же ты, — взмолилась Ленка.
— А чего мне молчать? — воинственно размахивая хвостом, проговорил Витя-кот. — Может, ведьма нас сама боится. Да-да — забилась в самый дальний угол своих подземелий, да только и ждёт, когда мы уйдём отсюда. Но пусть знает, что пока не отдаст прежнее моё человеческое обличие — от моего присутствия она не избавиться.
Но тут из трещин в стенах рванул столь сильный леденистый порыв, что дыхание Ленки и Вити-кота обратилось густыми белыми облачками, а ещё — вместе с этим дуновением разразилось нечто напоминающее зловещий хохот.
И Ленка пролепетала:
— Всё-таки, ты бы потише. Помни: ведьма тебя в этого кота превратила, ведьма всей этой усадьбой ужасной владеет, и ничто ещё не указывало на то, что у неё сил мало…
— Да, пожалуй ты всё-таки права, — кивнул Витя-кот, и тут же вновь и зевнул и облизнулся.
Закончилось действие кофе, и ему очень хотелось спать, а ещё — ему очень хотелось кушать.
Вот, наконец, и прошли они последние ступени этой огромной винтовой лестницы.
Теперь они стояли возле приоткрытых дверей, за которыми виднелась большая, заполненная зеленоватой дымкой зала. В стенах этой залы, так же как и на лестнице, мерцали багровые факелы, но всё же главенствовала ядовито-зеленоватая дымка, которая наибольшую плотность приобретала возле пола. И что там, на полу делается, невозможно было разглядеть. Однако, судя по тому, как вздыбливается в некоторых местах эта дымка, можно было предположить, что по полу, перебегают какие-то существа.
И Ленка заметила:
— Здесь нам нужно быть вдвойне осторожными. Передвигаемся только вдоль стен и…
Кажется, она ещё что-то говорила, но Витя-кот уже не слышал её. Все его внимание было обращено на стол, который возвышался в дальней части этой залы.
И на столе этом (он отчётливо видел это своими кошачьими глазами), возлежали, источая ароматы, желанные для его кошачьего желудка кушанья. И курица, и молоко, и рыбы, и сыры всевозможные — всё это и многое иное было там. Заурчал он, удовольствие предвкушая, хвостом замахал. И хвостом он по Ленке попадал, причём удары его были такой силы, что едва её с ног не сбивали.
И Ленка проговорила:
— Витя, ты вот что — не вздумай к этой еде приближаться. Даже не думай о том, что всё это можно есть. Неужели не понимаешь ты, что это не просто так! Ведь это, наверняка ловушка ведьмы!
Но не слушал её Витя-кот. Вот он прыгнул вперёд. Он оказался в зале, и уже казалось ему, будто сотни глаз наблюдали за ним со всех сторон. Но безразличны ему были и эти глаза. Главной была еда. Вот ещё прыжок, и ещё. Он уже возле самого стола, а никто его так и не остановил.
Встал он на задние лапы, а передними подхватил со стола большое блюдо с поджаристой, ароматной курицей. Быстро поставил это блюдо на пол, и начал стремительно его поглощать. Он чавкал, он даже давился от чрезмерной скорости поглощения, но всё то казалось ему, что можно было бы и побыстрее кушать.
Ещё не доедена была курица, а он уже подхватил рыбу, а заодно и творожник. Всё это он плюхнул на пол, и продолжил поглощение. Ел и ел, а всё никак не мог наесться. Между тем, и пить хотелось. Схватил миску с молоком, и, плюхнув её на пол, стремительно начал лакать. А в голове проносились такие мысли: «Вкусно… ах, как вкусно… ну просто вкуснятина… И что это Ленка такая глупая — остановить меня хотела? Сама бы шла сюда и наслаждалась такой замечательной едой. Хотя я бы ещё и подумал — стоило бы с ней этими лакомствами делиться».
И тут сильное сонливое чувство навалилось на Витю-кота. Зевнул он громко-прегромко…
В голове ленивая мысль проползла: «А ведь спать мне нельзя. Нет-нет, ни в коем случае нельзя»…
Но сон сдавливал, сон накатывался огромными, поглощающими волнами, и уже невозможным было сопротивление ему. Только блеснуло слабое, мучительно-тоскливое знание:
«Ну вот, теперь я во власти ведьмы. А Ленка всё-таки была права. Это ловушка. В еду было подмешано снотворное»…
Когда Витя-кот рванулся вперед, к еде, первым и вполне естественным желанием Ленки было броситься следом за ним, и попытаться задержать его. Но во время поняла она, что остановить его не удастся. Скорее всего, охваченный жаждой поглощенья, отмахнётся он от неё, и так двинет своей кошачьей лапой, что она отлетит далеко-далеко.
Ну и главное, почему не бросилась она за ним, это потому, что те, кто наверняка следил за Витей-котом, мог увидеть её…
Видела она, с какой жадностью Витя-кот на еду набросился; слышала, как чавкал; ну а потом его зевки частые услышала.
— Да, да, конечно, — кивнул Витя-кот, и вновь зевнул.
И тут ещё кое-что почувствовал Витя-кот: это был слабый, но такой желанный запах кушаний. Кажется, пахло вареной курицей, а ещё — рыбой, молоком и сыром. В общем, кошачий его желудок заурчал, и выкрикнул он громко:
— Кушать хочу!
— Да тише же ты, — взмолилась Ленка.
— А чего мне молчать? — воинственно размахивая хвостом, проговорил Витя-кот. — Может, ведьма нас сама боится. Да-да — забилась в самый дальний угол своих подземелий, да только и ждёт, когда мы уйдём отсюда. Но пусть знает, что пока не отдаст прежнее моё человеческое обличие — от моего присутствия она не избавиться.
Но тут из трещин в стенах рванул столь сильный леденистый порыв, что дыхание Ленки и Вити-кота обратилось густыми белыми облачками, а ещё — вместе с этим дуновением разразилось нечто напоминающее зловещий хохот.
И Ленка пролепетала:
— Всё-таки, ты бы потише. Помни: ведьма тебя в этого кота превратила, ведьма всей этой усадьбой ужасной владеет, и ничто ещё не указывало на то, что у неё сил мало…
— Да, пожалуй ты всё-таки права, — кивнул Витя-кот, и тут же вновь и зевнул и облизнулся.
Закончилось действие кофе, и ему очень хотелось спать, а ещё — ему очень хотелось кушать.
Вот, наконец, и прошли они последние ступени этой огромной винтовой лестницы.
Теперь они стояли возле приоткрытых дверей, за которыми виднелась большая, заполненная зеленоватой дымкой зала. В стенах этой залы, так же как и на лестнице, мерцали багровые факелы, но всё же главенствовала ядовито-зеленоватая дымка, которая наибольшую плотность приобретала возле пола. И что там, на полу делается, невозможно было разглядеть. Однако, судя по тому, как вздыбливается в некоторых местах эта дымка, можно было предположить, что по полу, перебегают какие-то существа.
И Ленка заметила:
— Здесь нам нужно быть вдвойне осторожными. Передвигаемся только вдоль стен и…
Кажется, она ещё что-то говорила, но Витя-кот уже не слышал её. Все его внимание было обращено на стол, который возвышался в дальней части этой залы.
И на столе этом (он отчётливо видел это своими кошачьими глазами), возлежали, источая ароматы, желанные для его кошачьего желудка кушанья. И курица, и молоко, и рыбы, и сыры всевозможные — всё это и многое иное было там. Заурчал он, удовольствие предвкушая, хвостом замахал. И хвостом он по Ленке попадал, причём удары его были такой силы, что едва её с ног не сбивали.
И Ленка проговорила:
— Витя, ты вот что — не вздумай к этой еде приближаться. Даже не думай о том, что всё это можно есть. Неужели не понимаешь ты, что это не просто так! Ведь это, наверняка ловушка ведьмы!
Но не слушал её Витя-кот. Вот он прыгнул вперёд. Он оказался в зале, и уже казалось ему, будто сотни глаз наблюдали за ним со всех сторон. Но безразличны ему были и эти глаза. Главной была еда. Вот ещё прыжок, и ещё. Он уже возле самого стола, а никто его так и не остановил.
Встал он на задние лапы, а передними подхватил со стола большое блюдо с поджаристой, ароматной курицей. Быстро поставил это блюдо на пол, и начал стремительно его поглощать. Он чавкал, он даже давился от чрезмерной скорости поглощения, но всё то казалось ему, что можно было бы и побыстрее кушать.
Ещё не доедена была курица, а он уже подхватил рыбу, а заодно и творожник. Всё это он плюхнул на пол, и продолжил поглощение. Ел и ел, а всё никак не мог наесться. Между тем, и пить хотелось. Схватил миску с молоком, и, плюхнув её на пол, стремительно начал лакать. А в голове проносились такие мысли: «Вкусно… ах, как вкусно… ну просто вкуснятина… И что это Ленка такая глупая — остановить меня хотела? Сама бы шла сюда и наслаждалась такой замечательной едой. Хотя я бы ещё и подумал — стоило бы с ней этими лакомствами делиться».
И тут сильное сонливое чувство навалилось на Витю-кота. Зевнул он громко-прегромко…
В голове ленивая мысль проползла: «А ведь спать мне нельзя. Нет-нет, ни в коем случае нельзя»…
Но сон сдавливал, сон накатывался огромными, поглощающими волнами, и уже невозможным было сопротивление ему. Только блеснуло слабое, мучительно-тоскливое знание:
«Ну вот, теперь я во власти ведьмы. А Ленка всё-таки была права. Это ловушка. В еду было подмешано снотворное»…
Когда Витя-кот рванулся вперед, к еде, первым и вполне естественным желанием Ленки было броситься следом за ним, и попытаться задержать его. Но во время поняла она, что остановить его не удастся. Скорее всего, охваченный жаждой поглощенья, отмахнётся он от неё, и так двинет своей кошачьей лапой, что она отлетит далеко-далеко.
Ну и главное, почему не бросилась она за ним, это потому, что те, кто наверняка следил за Витей-котом, мог увидеть её…
Видела она, с какой жадностью Витя-кот на еду набросился; слышала, как чавкал; ну а потом его зевки частые услышала.
Страница
19 из 35
19 из 35
