Сны ведьмы

Витя знал, что он спит, но мысли его текли так связано, а увиденное им было настолько чётким, что он сам для себя решил, что это — самый отчётливый из когда-либо виденных им снов, почти реальность…

А зачем он бежал в парк? Он и сам не знал. Просто чувствовал какой-то зов, и подчинялся ему.

Что же до пережитого им не так давно: этой жуткой тёмной фигуры, и рассекающего света, то всё это казалось уже и далёким, и не страшным. Было что-то новое…

И вот оказался Витя среди припорошённых снегом аккуратных, невысоких парковых елок и увидел, что под их ветвями сидят и смотрят на него пушистые белые котята. А глаза у этих были такими большими-большими, и печаль в них виделась совсем не звериная, а человеческая…

Неведомая сила продолжала тянуть Витю вперёд, он бежал, но всё же оглядывался по сторонам, и вот увидел, как один котёнок быстро вывел своим острым коготком на снегу: «Берегись!».

Только Витя успел эту надпись прочесть, как уже выбежал на большую, обильно засыпанную снегом поляну. А посреди поляны возвышалось нечто, что Витя поначалу принял за сожженное молнией дерево. И только оказавшись рядом, понял, что это и есть та вышедшая из мрака фигура, которая привела его в такой ужас недавно.

И пережитой ужас не просто вернулся к нему, а взорвался с новой силой. Это было невыносимое чувство. Самому Вите казалось, что он сходит с ума. Мальчишка стоял рядом с этим жутким созданием и, чувствуя исходящий от него могильный холод, вопил…

Существо потянулось к нему своими мерзкими отростками, обхватило, сдавило…

Витя открыл глаза, и увидел прямо над собой тёмно-серое, пушистое небо, с которого медленно падали, прохладными поцелуями к его лицу прикасаясь, снежинки. Он пошевелил руками и ногами, услышал, как поскрипывает от этих его движений снег, и тут вспомнил, что видел ночью.

Вскочил, вытаращил глаза, глубоко и часто задышал и начал стремительно оглядываться. Он находился именно на той парковой поляне, где во сне случилась страшная встреча с той тёмной фигурой. Никакой фигуры не было.

Зато и Витя не спал. Чувства его были ясными — уж яснее и некуда — от холода его так и трясло. Впрочем, для зимы погода была, как и накануне, тёплой — где-то около нуля. Но ведь и на Вите были только трусы да майка. В общем, та одежка, в которой он укладывался спать.

И неизвестно, сколько он в беспамятстве пролежал на снегу. А снег был глубокий. Босые ноги мальчишки по самые колени погружались в него.

Дрожащими руками провёл Витя по лицу, и тут почувствовал, что из-под его носа торчат острые, колючие усы. Дотронулся он до них, и едва не оцарапался.

Нет — прежде у Вити никаких усов не было. Рановато ему ещё было усы носить. В прошлом месяце ему только тринадцать лет исполнилось. И почему-то эти торчащие из него, чуждые ему усы, показались мальчишке самым страшным. Дрожащими руками попытался он вырвать эти колючие и длинные отростки, но при этом испытал такую боль, что вскрикнул…

И тут услышал Витя топот. Стремительно приближался к нему кто-то, ещё незримый за темноватыми деревьями. Сначала мальчишка попятился, а потом развернулся и побежал прочь, не разбирая дороги.

А потом услышал донесшийся издали хрипловатый мужской окрик:

— Граф, ко мне! Ко мне!!

Тут Витя догадался, что за ним гонится не ночное чудище, а обычный пёс, которого хозяин решил выгулять в этот ранний утренний час по парку. Но от этого знания не стало Вите легче…

Ещё невидимый пёс представлялся мальчишке каким-то нагромождением из острейших клыков, главное предназначение которых, конечно же, в том, чтобы разорвать его на маленькие кусочки.

Никогда прежде не испытывал Витя такого панического страха перед псами, даже и самыми здоровыми и свирепыми. Не останавливаясь, повернул он назад голову, и заметил тёмную хвостатую тень, которая тоже заметила Витю, и зашлась неистовым, частым лаем.

И чувствовал мальчишка, что уже не удастся ему от пса убежать. Тогда, подскочив к ближайшей ели, и за ветви хватаясь, начал карабкаться вверх да вверх.

Остановился он только, когда от земли его отделяло не менее пятнадцати метров. Раздвинув густые ветви, Витя выглянул и обнаружил, что пёс стоит под самым стволом, упершись в него передними лапами и, задрав вверх голову, заходится частым лаем.

Тогда мальчишка подумал: «Ну, надо же, как это я сюда ловко вскарабкался. Это ж»…

Тут поблизости раздался сердитый окрик хозяина пса:

— Граф, да ты чего?! А ну-ка иди сюда!

Но пёс продолжал стоять на месте, и лаять. Слышно было, как мужчина говорит:

— Совсем от рук отбился, да? А ну-ка…

Витя укрылся за ветвью, в ствол ели вжался, но слышал, как мужчина подошёл к неистовствующему псу, и как застёгивает на его шее поводок.

— На кого ты тут разлаялся, дуралей?