Влюблённый в смерть

Когда член Джесси толкнулся ему под мошонку, Боб выгнулся. Джесси вдруг посерьезнел. Таким же сосредоточенным он выглядел, когда перевязывал рану Боба. Он вспомнил о пуле, которую Джесси достал из него. Сравнение показалось ему пошлым и забавным, и он снова рассмеялся. Он смеялся, чтобы не чувствовать пальцы Джесси между ягодиц, чтобы отвлечься от непривычных, странных прикосновений. От одной мысли о них заходилось сердце. Вынести их было и вовсе невозможно.

— Я не могу, — Боб закусил губу и замотал головой, сжимаясь на пальцах Джесси. — Хватит, пожалуйста, пожалуйста, не нужно больше.

Он заерзал, всхлипнул и вжался лбом в плечо Джесси.

— Пожалуйста, не нужно больше, просто выеби меня.

— Не ной, как глупая девчонка, — прошипел Джесси. — Без подготовки будет больно.

— Пусть, — Боб стиснул зубы. Он почувствовал, что краснеет, хотя, казалось, куда уже больше.

О господи, он стыдился своего нетерпения, своей горячки, своего положения, пальцев Джесси у себя в заднице и желания почувствовать в себе его член. Ожидание и неудобство убивали радость. Он хотел, чтобы неопределенность поскорее закончилась. Он готов был провалиться под землю от стыда, но Джесси не позволил ему, надавил внутри, и все мысли вылетели у Боба из головы, поясница выгнулась, на глаза навернулись слезы.

— Смотри на меня, — приказал Джесси.

Боб посмотрел в его расширенные зрачки — черные молнии перечеркнули голубое небо. Он почувствовал давление на промежность и открыл рот, будто хотел закричать, но горло, словно перехватила невидимая рука. Боб не мог даже моргнуть, его живот и бедра свело судорогой.

— Дыши, Боб, — голос Джесси звучал приглушенно, будто у Боба заложило уши после взрыва.

Он мог только сжимать и разжимать кулаки, пока Джесси протискивался в него.

— Какой же ты чувствительный и нежный. Девчонка, девчонка-недотрога, — Джесси вошел полностью и поцеловал его в висок.

Джесси не двигался. Решив, что привык к растягивающему задницу члену, Боб попытался вздохнуть и тут же застонал. Он сам не знал, стонет ли от боли или неудобства, от удивления или удовлетворения, что добился того, чего хотел. Он не понимал, что чувствует, даже когда Джесси начал двигаться. Внутри у Боба все звенело, пульсировало и дрожало. Он разжал кулаки, впился пальцами в плечи Джесси и слизнул каплю пота с его груди.

— Девчонка, — Джесси усмехнулся.

Боб усмехнулся в ответ, потерся членом о живот Джесси и толкнул вперед бедра. Он хотел отвлечься от распирающего давления в заднице, но получилось наоборот, он лишь сильнее подставился, позволил Джесси войти глубже. Угол проникновения изменился, и от следующего толчка Боб вскрикнул и захлебнулся воздухом. Ему казалось, он потерял контроль над своим телом. Но почему-то это не пугало. Наоборот, казалось, естественным и правильным. Тем, чего он всегда хотел. Словно со стороны Боб услышал свой стон. Неужели это он стонет так жалобно, протяжно и пошло? Ни одна шлюха, которую Чарли приводил домой, так не скулила.

Не переставая улыбаться, Джесси прижался лбом ко лбу Боба. Мышцы Джесси под пальцами Боба окаменели от напряжения, кожа стала влажной и скользкой от пота. Джесси наращивал темп, скалился и обжигал губы Боба горячим дыханием. Боб не мог перестать стонать. Вместо вдохов у него получались стоны. Он сам не заметил, как закинул ноги на поясницу Джесси и крепко сжал коленями его бока.

Никогда в жизни Боб не кончал так бурно. Все что он знал — дерганные движения своей руки, все что умел — спустить себе в кулак. Но теперь Джесси прижал его член к животу и одновременно накрыл ладонью поджавшиеся яйца. Он дополнил давление толчком внутри, и Боб забрызгал себя спермой. Оглушенный оргазмом, он не почувствовал, как Джесси излился внутри, пришел в себя лишь, когда член Джесси выскользнул из него.

Джесси лег рядом на узком диване и положил голову Боба себе на плечо. Боб обнял его и уснул.

Он проснулся от холода. Голые ноги покрылись гусиной кожей. За окном сгустились сумерки.

В свете электрических ламп кожа Джесси выглядела желтой, а шрамы на его груди — синими. Боб коснулся одного из них губами. Кожа Джесси показалась ему неправильно холодной. Захотелось согреть ее. Боб приподнял голову, заглянул Джесси в глаза, прочитал в них разрешение и снова поцеловал его шрам, подул на сосок, прижался губами. Некстати Боб вспомнил, как в детстве мама целовала его синяки и царапины. Глупое сравнение, Боб никогда ни с кем не стал бы им делиться, но ему нравилось об этом думать так же сильно, как согревать дыханием кожу Джесси и целовать его шрамы.

Джесси погладил его по волосам, провел пальцем от виска до уголка губ.

В окно ударилась птица. Боб ощутил тревогу.

— Поезд снова едет, Джесси, — прошептал он.

— Да.

— Что случилось? Разве обычно ты не забираешь добычу и не уезжаешь раньше, чем он тронется?