Мания убийства

— Его имя Ван Стэлн, — ответил он, как ни в чём не бывало.

— Ван Стэлн?! — переспросила она каким-то другим голосом…

Только тогда Питер смог заметить в её глазах настоящий ужас. А сами глазницы её становились всё шире и шире, и чтобы ей их хоть как-то остановить, надо было обладать очень сильным духом.

— Что с вами? Эй! — удивился Питер, глядя, как эта женщина потихоньку пятится от него, не отводя взгляда.

— С вами всё в порядке? — повторил он свой примитивный вопрос. Но та на него не ответила… вместо ответа, она с воплем ужаса стрелой понеслась вверх по лестнице.

Чему тут удивляться, — подумал он, — если только что она охарактеризовала мне саму себя.

Он уже собрался подниматься следом за этой женщиной, для того, чтобы покинуть навсегда этот странный дом, вместе с улицей, но задержал его стон той самой женщины (со стеклом в пятке). Только ему почему-то показалось, что стон этот доносился не иначе, как из-под земли.

Уходи! — призывал его внутренний голос. — Уходи лучше по-хорошему… пока не поздно!

А Питер уже и так собрался уходить, не выкапывать же ему из-под земли этот стон. Но прежде он решил всё-таки осмотреть пол, на котором стоит, как можно внимательней.

Вообще, подвальное помещение было не слишком широким, так что осмотреть пол беглым взглядом, не составляло особого труда. И после такого осмотра, Питер смело направился к лестнице, медленными и шаркающими шагами…

— О, чёрт бы побрал этот пол! — выкрикнул он, после того, как нога его за что-то зацепилась и ему пришлось споткнуться. Тут-то он и остановился, когда внимание его привлекла одна незаметная, но свежая щель в полу.

А споткнулся я об этот штырь, — решил он, увидев такой же трудноразличимый штырёк, торчащий возле самой щели, как постовой.

— Да ну это всё к чёрту! — резюмировал он почти во весь голос, даже и не думая удивляться своим развивающимся размышлениям вслух, и уже точно решил подниматься по лестнице, но…

— Помогите!

Это был голос женщины. Только теперь Питер догадался, что кричит она не из собственной могилы, а из люка, ручкой для открывания которого служит тот самый штырь, о который он только что споткнулся.

Похоже, эта бедняга услышала мои ругательства, — решил он и попробовал взяться за штырь как можно удобнее, чтоб поднять крышку люка.

А это был действительно люк, ведь под крышкой оказалось отверстие, дальше — сплошная тьма, чем-то напоминающая какую-нибудь жидкую массу, которая в подобных произведениях ужаса обязательно засасывает всех непослушных детей, кто с ней встречается также как Питер в данный момент. Но ему ничего не оставалось делать, кроме как нащупать ногой металлическую лестницу и погрузиться во тьму, чтобы отыскать там эту женщину, вытащить и оказать какую-нибудь помощь, поскольку мысль о засасывающей жидкой массе в голову ему пока ещё не приходила.

Тусклый свет, казалось, с необыкновенным трудом просачивался сквозь отверстие в люке, ведь Питер крышку оставил открытой. А лестница вскоре завершилась и Пит нащупал под ногами твёрдый каменный пол. Вокруг стояла абсолютная тишина, словно толстуха говорила правду о этой женщине. Только самого Питера последнее время почему-то не покидала «надежда» на то, что он попал в обыкновенную ловушку, которую устроил какой-то маньяк.

Ещё ему очень хотелось узнать, где он находится. Ему казалось, что это обыкновенный погреб, некогда принадлежавший одному из жильцов этого дома. На большее он явно не рассчитывал. Но прежде он собирался выбраться из этого погреба как можно скорее.

Тусклый уличный свет продолжал просачиваться сквозь какие-то небольшие подвальные отверстия, создающие своеобразный полумрак, но продолжалось это недолго. Питеру это здорово удалось запечатлеть в памяти всех ужасов.

По лестнице он взбирался почти с обезьяньей скоростью, но… то ли с крышкой люка что-то не то, то ли кто-то из впечатляющих решил воспользоваться восприимчивостью Питера… Короче, крышка захлопнулась с очень принеприятнейшим скрипом, чем-то похожим на злорадный истерический хохот.

Питер оказался не настолько восприимчив, насколько казался кому-то извне, ведь прикоснулся он сразу, как та захлопнулась; прикоснулся для того, чтоб открыть, но он даже и не предполагал, что крышка эта ему покажется цементом, которым замуровали проход в люке, а оно так и вышло.

Спустя некоторое время, Питеру начало казаться, что попал он в собственную могилу. Об этом он судил по той невзрачной тишине, которая окружала его с такой любезностью, что ещё немного и она начнёт кромсать его сердце мелкими кусочками… но этого не случилось. Откуда-то из глубины, как напор воды из ада, донёсся какой-то неопределённый звук, он-то и предотвратил это «жуткое кромсание сердца». Неопределённым этот звук был для кого угодно, если не обращать внимание на Питера.