Гниль

Страх сжал кишки, железной рукой и завернул в тугой узел. Он стиснут зубы — и побежал.

«Давай, друг, сделай это!»— словно подбадривал взгляд Чебурека. Пашка прыгнул, оттолкнулся и бросился на забор. Сердце мальчишки замерло в горле и пропустило удар. Руки схватили воздух, соскочили и затем крепко сомкнулись на проволке.

Острая проволка рвала, резала пальцы. Боль пришла не сразу и была резкой как от ножа. Воробьёв зашипел, но проволку не отпускал.

Что-то мягкое коснулось его лодыжки. Холодное и слизкое, он дёрнул ногой, пытаясь вырваться. Не получилось. Внезапно коже стало горячо, ужасающе горячо. Взгляд мельком вниз и Воробьёв увидел, что к его икроножной мышце присосался слизняк.

Мочевой пузырь Пашки не выдержал. Теплая жидкость обмочила штаны, потекла, вниз пропитывая носки. Пальцы мальчишки скользили и почти разжались.

Чебурек схватил его за плечо и тащил. Глаза Генки были вытаращены, он что-то говорил, но Пашка его слов не слышал. Он отчаянно отбивался от присосавшейся твари.

Ноги Воробьёва скользили и скользили по бетону. Пашка чувствовал, что вот-вот сорвётся, потому что слизняк точно гиря тянул вниз. Даже смотреть на его треугольную морду вызывало у мальчишки омерзение. Отчаяние душило его и ко всем прочему невыносимо хотелось блевануть.

— Давай чувак, ты сможешь, не сдавайся. Борись!— твердил Генка как очумелый, но в тоже время решительный как на олимпиаде по биологии, в которой он победил, вопреки всем прогнозам учителей. С рвением питбуля Генка тащил друга наверх со всех сил.

— Вот увидишь, скоро уже к бабушке моей поедем!— твердил он. — Давай раскачайся. Давай Пашка.