Увертюра

Прямой нос, аккуратные губы, широкие скулы, но небольшой подбородок. Гладко выбрит, что просто поражало, ведь люди не отличались особой любою к чистоте и заботой о своем теле. Тонкие на излет брови и высокий лоб без морщинок — сразу выдавали в нем ум. А еще удивили темно-голубые, пронзительные глаза, которые старательно пытались пробиться под капюшон, когда она взглянула на него — словно он ощутил на себе ее внимание. Но и это было невозможно. Волосы он завязал атласной лентой. Хотя весь его вид, состояние камзола и прочего говорили о том, что он не бедствует, что-то выдавало в нем слугу, несмотря на прямую осанку императорского офицера. Он был прекрасен в своем исполнении. Природа явно постаралась, наградила мальчика отличным телом. Если все, кто был в зале напоминали деревенских коней — сильные, мощные, но какие-то грязные и дешевые. То этот юноша походил больше на молодого жеребца какого-нибудь герцога. О нем заботились и хорошо растили для каких-то своих целей, и он это знал, хотя и ценил оказанную ему честь. Марэна не ощущала в нем злобы или презрения, которое есть у всех людей низкого сословия, по отношению ко всем кто выше, по праву рождения. Если людишки из благородных всегда напоминали вамп зажравшихся свиней или обнаглевших попугаев, то слуги всегда больше походили на трусливых дворовых псов — броситься и загрызть обидчика не могут, но всегда, когда нет опасности скалят зубы. Подобное лицемерие выводило вамп из себя, и она так и не смогла к этому привыкнуть.

У этого юнца не было ничего подобного, он походил больше на дикого зверя, которого забрали к себе люди еще детенышем. Он вырос среди людей и подчиняется их правилам, но только до той поры, пока люди не делают ничего, что угрожало бы его жизни и держат дистанцию. Такое отношение было схоже в чем-то с вампирским, и Марэна ощутила нечто знакомое в нем, нечто, не то чтобы родственное, но вполне дружественное ее сути. Ничего подобного она не испытывала уже давно. Когда-то кто-то из ее высших вампиров заставил ее испытать нечто подобное, но в куда в меньшей степени, и уже после перерождения вампиром. А этот был человеком, и все равно излучал что-то схожее с вампиром. Нет, он не был плодом любви человека и вампира, иначе она ощутила бы его еще на околице деревни. Но и поверить в то, что человек, к тому же молодой, может рассуждать, чувствовать как вампир, она не могла.

Она прошла за несколько метров от него и села за маленьким столом. Юноша не стал оборачиваться к ней, но по его напряженной спине было заметно, что он так же, как и вамп, ощущает на себе чужое внимание. А еще развитая эмпатия подсказывала рыжей, что человек испытывает к ней интерес и, кажется, даже беспокойство. Это немного удивляло. Она не могла припомнить, когда человек проявлял беспокойство за нее в последний раз.

Несколько минут девушка рассматривала зал. Многие обсуждали сумасшедшего графа, который верит, что на него может напасть сильный вампир, и рыжая быстро осознала, что перед ней не профессиональные охотники на нежить, а обычные головорезы. У них не было веры или идей, за которые они дрались. С таким же успехом эта кучка вооруженных идиотов могла бы промышлять разбоем, а не охотой на другие расы. По всему их поведению было заметно, что они не встречались с сильными противниками. Да любой высший перемолол бы эту компанию в четверть часа. Скорее всего, они встречали только юных низших, которые теряли остатки разума при виде человеческой крови. Убивать таких не сложнее, чем поймать в силки куропатку. Достаточно расставить ловушку, потом приманку и немного подождать. Чем опытнее вампир — тем меньше он полагается на силу и ловкость, а больше на магию, тем опаснее он в бою. Против опытного и старого высшего вампира нужны уже не охотники, а маги, причем с десяток. Убить первородного, если он сам не желает этого намного сложнее. По большому счету убить перворожденного невозможно, если он этого не позволит. Марэна много раз наблюдала, как в мирах брали в плен беременных невест или все гнездо детей. Пытали их сутками, разбрасывали по округе отрубленные головы, и обезумевший от горя перворожденный сам приходил, давая себя убить за жизнь невест, нерожденного потомства или друзей.

С Антуаном вышло иначе лишь, потому что охотники попались благородные, и сам вампир не пожелал призвать своих детей на помощь. Он мог бы вызвать к себе всех сотворенных высших, но тогда многие из них погибли бы. Он этого не желал. А уже раненый, с серебром в крови, испугался, что дети почувствуют его боль и сбежал в иную реальность — так далеко, чтобы ни один из высших не ощутил его смерть в первые часы. План сработал, и вампиры уцелели, только вот их отец погиб, а многие из детей винят в этом не охотников, а саму Марэну. Вполне себе логичное предположение. Многие высшие убивали друг друга из-за силы, которую получает победитель от трупа. Многие захотят отомстить. Мысли об этом снова закружились в голове женщины тяжелым туманом.