Студия правды

— Вы думаете, я в это верю?

— Откуда мне знать! Все верят! Можно подумать, все в этом паршивом городишке пытаются меня или выжить, или свести с ума! А я всего лишь хотела помочь! Почему я должна за все отвечать?!

— Мы все в ответе за что-то, — спокойно возразил Дон.

— Вам легко говорить! — отмахнулась женщина. — Вам никогда не доводилось быть героем слухов и сплетен!

— Если честно, то я был в одном шаге от того, чтобы стать вашим товарищем в этом.

— Марта, он дело говорит, — подтвердил Барри. — Сплетни — это главное богатство нашего города, этим и живем.

— Но почему я должна от этого страдать?

— Сегодня страдаете вы, — спокойно произнес Барри, досуха протирая один из пивных бокалов, — завтра — кто-нибудь другой. Как правило, страдают больше всего те, кто живет полной и насыщенной жизнью. В следующий раз не повезет, например, ему, — Барри кивнул на Дона Бритмуна.

— Я уже похоронила отца, чувствую, что скоро кому-то придется хоронить меня! — истерично выкрикнула Марта, опрокинула в себя стопку холодной водки, а потом, бросив на стойку деньги, попыталась добраться до выхода. Хотя передвигалась женщина с трудом, никто из завсегдатаев не изъявил желания ей помочь. Только Дон жалостливым взглядом проводил ее до двери, мысленно представив себя на ее месте. Мужчине стало жаль Марту.

— Уфф, — выдохнул Барри. — Ну наконец-то! Я дума, она никогда не уйдет! — на лице бармена появилась блаженная улыбка.

— Надо полагать, это та самая Марта Дригерс? Дочь старика Дригерса, убитого горохом?

— Верно, Дон. И это самая скулящая сука во всем Клайвенбридже!

— А знаешь, ей вообще-то есть, о чем скулить, — сдержанно произнес Дон.

— Налить что-нибудь? — поинтересовался Барри. — Выглядишь не очень.

Дон тяжело вздохнул, и, взяв в руки пустой бокал пива, отстраненно крутанул его на до блеска отполированной барной стойке.

— Налей, что-то мне сегодня особенно плохо.

— Да что со всеми творится, в самом-то деле?! Мало солнца и тепла? Или это авитаминоз так действует? — возмутился Барри.

— Налей, Барри. Только… если я тебе все расскажу, пусть Пол и Ларс ничего об этом не знают. Поклянись мне, что этим проходимцам ты ничего не скажешь!

— Ты называешь Пола проходимцем? А ведь он тебе помог.

— Так ты будешь слушать или мне промолчать?

— Слушаю-слушаю, а что мне еще остается? — вымученно согласился Барри.

— Сегодня я столкнулся с абсолютно ненормальной херней, точнее, хренью, точнее… Не знаю, Барри, поверишь ты мне или сочтешь сумасшедшим… Только знай, что между 9-ым и 11-ым домами по улице Уоллхолл, есть нечто, что заставляет людей сходить с ума… Я не говорю о полном сумасшествии, а только о том, что случилось лично со мной, сегодня.

— Подожди-подожди, ты что, объявляешь себя психом?

— Нет, идиот! — взорвался Дон, — Я не псих! Я просто ставлю тебя перед фактом! Этот чертов проулок виноват во всем, что со мной произошло! Я, как долбанная Алиса, бегал за обезьянкой в турецкой феске и ударными тарелками, она меня туда и завлекла.

— Обезьянка? С турецкой феской и ударными тарелками? Хм… да-да, я понял… — сдержанно отозвался Барри.

— Не веришь?

— Честно говоря, за годы работы здесь мне предлагали поверить в Кинг-Конга, белых крокодилов и лесных эльфов, но вот в портал в другие миры верить еще не приходилось, как-то не доходил до меня такой слух.

— Тебе смешно?!

— А тебе? — широко улыбнулся Барри. — Сколько тебе лет, Дон, что ты начал верить в шальные детские сказочки про Алису и белого кролика?

— С тех самых пор, как сам это увидел!

— Ммм… Понятно… Ну что же, передавай привет безумному шляпнику и красной королеве. Надеюсь, она не отрубит мне голову, когда я начну играть в покер? — усмехнулся Барри.

— Забудь обо всем, что я тебе сказал. Не веришь и ладно. Обещай только, что рот будешь держать на замке, об одном прошу…

— Обещаю, — без иронии и очень спокойно произнес Барри, подливая пива в освободившийся бокал. — Хотя так и не понял, что ты мне хотел сказать…

— Не бери в голову, — отмахнулся Дон, прекрасно понимая, что Барри сочтет его сумасшедшим, если уже не счел. Стоит только начать рассказывать о портале, как его жизнь будет разбита, как и жизнь Марты Дригерс. Мысленно почувствовав себя на ее месте, Дон осознал, каково это — быть изгоем, пытаться доказать всем и вся, что ты не жираф.

Расплатившись, мужчина направился к выходу…

— Это не смертельно, приятель! — крикнул его кто-то сзади. Трудно было понять, ему или не ему была адресована фраза, но голос был таким громким, что Дон невольно обернулся.

— Да-да! Тебе, это я тебе! — в дальнем углу бара за одиноким столиком сидел какой-то темный силуэт.