Первый Феникс

— Бак бдит, — Глеб кашлянул. — Берегись, мир, это атака поэтов-хероплётов.

Машина резко остановилась прямо посреди моста. Всех троих дёрнуло вперёд, но благодаря ремням безопасности до лобового стекла никто не дотянулся. Ремни полоснули плечи и шеи, оставив на коже красные следы. Водитель молча уставился на обоих парней, сведя густые брови к переносице.

— Ладно, буду называть тебя Сашкой, — на одном выдохе протараторил Глеб голосом чуть более высоким, чем обычно.

Водитель недовольно хмыкнул, но ничего не сказал и вновь завёл машину. Ещё четверть часа они ехали молча.

Больница возвышалась над густым парком, её окружавшим. Высокое бледно-серое здание вышвырнутым кирпичом тяжело лежало среди многолетних вязов и голубых сосен, устало взирая сотнями одинаковых узких окон, которые облепили стены, будто муравьи, взбирающиеся по муравейнику. Парк был погружён в тень, тихие беседы густой пеной заполняли всё пространство между деревьями, редкие больные, сидящие на лавочках или медленно прогуливающиеся среди немного запущенных клумб, дышали этими едва слышными разговорами и наслаждались воздухом, не пахнущим лекарствами. Пациенты и выбегавшие медсёстры жадно вдыхали аромат рыжих ноготков и уже начинавших медленно потухать синих и жёлтых ирисов.

Машина скорой остановилась у въезда, интерны проворно выскочили и, немного попыхтя, сумели вытащить из автомобиля каталку с девушкой, которая никак не отреагировала ни на тряску, ни на почти удавшуюся попытку перевернуть каталку вверх тормашками.

— Крепко спит, — махнул рукой высокий тощий мужчина, заметив взволнованные взгляды Юры и Глеба.

Водитель откинулся на сидении и, выставив ноги в окно, закрыл лицо согнутой в локте рукой. Через мгновение из водительской кабины послышался негромкий, но внушительный храп. Юра дёрнулся было следом за убегающими вместе с каталкой интернами, но охотник преградил ему дорогу и сказал, что их ждут.

Так и было. Десять минут они блуждали по длинным глухим коридорам больницы — каждый холодный и тихий, за обшарпанными дверьми лежат, глядя в потолок, скучающие и чего-то ожидающие пациенты. Кто-то блуждает по коридору, взяв на всякий случай с собой телефон. Иногда из высоких дверей, выходящих на лестницу, проскальзывали внутрь пациенты, которые суетливо оглядывались вокруг и, если поблизости не было врачей, топали к своим комнатам, шаркая растоптанными тапочками и радуясь тому, что удалось незаметно покурить и не наткнуться на докторов или сварливых медсестёр. Наконец Глеб остановился перед плотно закрытой двухстворчатой деревянной дверью, выкрашенной в белый лет пятнадцать назад. Такие двери пахнут старостью и пылью, но каким-то образом держат в себе, не отпуская уже много десятилетий, тот едва уловимый уют, который возможно поймать в таких местах. Стоя перед этой дверью, можно не услышать ничего — как сейчас, а можно — смех и забытые истории, которые рассказывают болтливые барышни, заскучавшие от чтения однообразных детективов в мягкой обложке. Глеб коротко постучал в дверь, громко назвал своё полное имя и звание, после чего, скрипнув, дверь распахнулась. Охотник зашёл внутрь, склонив голову, Юра последовал за ним, на всякий случай сделав то же самое. Он чувствовал себя нелепо, глядя в пол, будто страшась оскорбить своим недостойным взглядом особу царских кровей. И это было очень близко к истине — на расстоянии одного шага и одного слова.

— Герои в сборе, — в тишине голос громыхнул ударом стального лезвия о камень.

Марсель стоял в изголовье кровати, на которой, ровно дыша, лежала Марина. Тихонько гудели приборы, кислородная маска мутнела с каждым выдохом. Генерал возвышался над девушкой тёмной статуей, готовой обрушиться всем своим весом. Он смотрел на неё изучающе, раздумывая, будто поймал диковинного зверька и не мог решить — сделать чучело или ковёр. По-хищнински сверкая синими глазами, он лёгким — удивительно лёгким для кого-то столь высокого и каменного — движением провёл кончиками пальцев по её щеке от подбородка к виску.

— Итак, — Марсель поднял взгляд и посмотрел на собравшихся. — Я слушаю.

— Мы приступили к поиску сразу после поступления предупреждения, — отозвался Василий, стоявший у дальней стены. Он скрестил руки за спиной и высоко поднял подбородок. Охотник смотрел прямо перед собой, не переводя взгляд ни на генерала, ни на девушку, ни на вошедших.

— И как звучало это предупреждение?

— Отдел поиска сообщил, что в промежутке от 9:00 до 9:30 родится феникс.

— А место?

— Не сообщил.

— Когда вы узнали о происшествии?

— В 11:00 поступил первый сигнал тревоги.

— Когда вы начали охоту?

— В 11:00.

Слова бились друг о друга, сталкиваясь под потолком и высекая искры.

— Доложите о результатах охоты.

Искры достигли пола и потухли, погрузив комнату в тишину, которой мешало лишь гудение приборов.