Добавить в моё избранное
100 мин, 50 сек 5728
— Сказали, что раз не болен, не развалишься.
— Я предпочитаю спать дома.
— Не сегодня, новенький, — покачал головой майор. — Приказ генерала.
Продолжать спор было бесполезно. Глеб попрощался с Мариной, обнял её и сказал что-то на ухо, что заставило её негромко рассмеяться. Он в полголоса отдал приказания прапорщикам, которые, вытянувшись по струнке, выслушали все указания и тяжело вздохнули, поняв, что смены не будет, а им придётся стоять тут до утра.
Юра дождался, чтобы шаги майора затихли, после чего слез со своей скрипучей кровати, которая вероятней всего ещё царя застала, и присел на кровать Марины. Он хотел, чтобы она разъяснила, что имела в виду, когда сказала, что видела мужчину в длинном плаще. Но, к его разочарованию, девушка уже уснула. Она откинулась на подушках и часто, но ровно дышала. Юра решил, что расспросы подождут до утра, и вернулся на свою кровать. Ржавые пружины то ли заскрипели, то ли зарыдали, прогнувшись под его весом. Он тихо хохотнул, когда, чуть припрыгнув, коснулся спиной пола. Поворочался, чтобы понять, что удобного положения нет, и в итоге улёгся на спину и уставился в потолок. К утру он должен назвать феникса, который скоро родится в этой больнице. Забавно, но он почти забыл об этом.
Парень вскочил с кровати и, шлёпая голыми пятками, пошёл в туалет. Палата Марины имела отдельный — комната метр на метр, выкрашенная в насыщенно-бежевый. Пожелтевшая сантехника, кран с единственным вентилем для холодной воды, зеркало, прикреплённое к стене несколькими плотными нитками, которые цеплялись за вбитый в бетонный блок стены гвоздь. Юра подождал несколько минут, чтобы вода из крана стала из мутно-коричневой прозрачной, после чего помыл руки мылом, лежавшим на старой губке (что, впрочем, хотя бы сохраняло его сухим) и умылся ледяной водой. Упёршись руками в раковину, он взглянул на собственное отражение. Вымотанный, с покрасневшими от усталости глазами, бледный. Ничего нового, в самом деле. Замигала единственная лампочка, освещавшая комнату. Юра протянул руку и пару раз легонько ударил по толстому матовому плафону, что было чистым рефлексом — но лампочка мигать перестала. Он снова повернулся к раковине, чтобы закрутить вентиль, заметив боковым зрением собственное отражение в зеркале. И кого-то позади.
Краев медленно повернулся к зеркалу. За ним кто-то был.
Высокий — Юра едва доходил ему до груди — голый мужчина. Настолько тощий, что можно было видеть каждую косточку и сухожилие, обтянутые зеленовато-бледной кожей. Лица видно не было, оно было где-то под потолком и в зеркало не попадало. Его грудь поднималась и опускалась, натягивая кожу так, что казалось, рёбра вот-вот прорвут тонкую оболочку. Он не шевелился. Его длинные руки спускались вдоль туловища и заканчивались где-то за пределами зеркала. Парень с усилием перевёл взгляд на собственное отражение.
Юра улыбался.
— Я предпочитаю спать дома.
— Не сегодня, новенький, — покачал головой майор. — Приказ генерала.
Продолжать спор было бесполезно. Глеб попрощался с Мариной, обнял её и сказал что-то на ухо, что заставило её негромко рассмеяться. Он в полголоса отдал приказания прапорщикам, которые, вытянувшись по струнке, выслушали все указания и тяжело вздохнули, поняв, что смены не будет, а им придётся стоять тут до утра.
Юра дождался, чтобы шаги майора затихли, после чего слез со своей скрипучей кровати, которая вероятней всего ещё царя застала, и присел на кровать Марины. Он хотел, чтобы она разъяснила, что имела в виду, когда сказала, что видела мужчину в длинном плаще. Но, к его разочарованию, девушка уже уснула. Она откинулась на подушках и часто, но ровно дышала. Юра решил, что расспросы подождут до утра, и вернулся на свою кровать. Ржавые пружины то ли заскрипели, то ли зарыдали, прогнувшись под его весом. Он тихо хохотнул, когда, чуть припрыгнув, коснулся спиной пола. Поворочался, чтобы понять, что удобного положения нет, и в итоге улёгся на спину и уставился в потолок. К утру он должен назвать феникса, который скоро родится в этой больнице. Забавно, но он почти забыл об этом.
Парень вскочил с кровати и, шлёпая голыми пятками, пошёл в туалет. Палата Марины имела отдельный — комната метр на метр, выкрашенная в насыщенно-бежевый. Пожелтевшая сантехника, кран с единственным вентилем для холодной воды, зеркало, прикреплённое к стене несколькими плотными нитками, которые цеплялись за вбитый в бетонный блок стены гвоздь. Юра подождал несколько минут, чтобы вода из крана стала из мутно-коричневой прозрачной, после чего помыл руки мылом, лежавшим на старой губке (что, впрочем, хотя бы сохраняло его сухим) и умылся ледяной водой. Упёршись руками в раковину, он взглянул на собственное отражение. Вымотанный, с покрасневшими от усталости глазами, бледный. Ничего нового, в самом деле. Замигала единственная лампочка, освещавшая комнату. Юра протянул руку и пару раз легонько ударил по толстому матовому плафону, что было чистым рефлексом — но лампочка мигать перестала. Он снова повернулся к раковине, чтобы закрутить вентиль, заметив боковым зрением собственное отражение в зеркале. И кого-то позади.
Краев медленно повернулся к зеркалу. За ним кто-то был.
Высокий — Юра едва доходил ему до груди — голый мужчина. Настолько тощий, что можно было видеть каждую косточку и сухожилие, обтянутые зеленовато-бледной кожей. Лица видно не было, оно было где-то под потолком и в зеркало не попадало. Его грудь поднималась и опускалась, натягивая кожу так, что казалось, рёбра вот-вот прорвут тонкую оболочку. Он не шевелился. Его длинные руки спускались вдоль туловища и заканчивались где-то за пределами зеркала. Парень с усилием перевёл взгляд на собственное отражение.
Юра улыбался.
Страница
29 из 29
29 из 29
