Душеприказчик

— Ох, ну и умаслил ты меня, сопленышь, — довольно прохрипел Езеф. — Ни дать, ни взять… В наших краях это ценная штучка, потянет на парочку праведников.

Но я даже не слушал лодочника. Терзаемый мыслями, я никак не мог взять в толк, откуда у меня оказался этот портрет? Богом клянусь, я не помнил, что рисовал его.

— А почему праведников? — сам не зная почему, задумчиво произнес я.

— Здесь это ходовой товар. Можно сказать: настоящее золото, — мрачнее тучи произнес Проклятый. Видимо он так и не смирился с той мысли, что только благодаря мне удалось уговорить слепца переправить нас на другой берег.

— А зачем ты так хотел попасть туда? — я указал на далекий пологий склон, где сквозь легкий туман виднелись стройные мачтовые сосны.

— Я хочу выбраться из этого треклятого мира, едва слышно произнес Душеприказчик.

— Ха, я же сказал — глупец! Как ни крути, глупец! — старец ударил себя пальцем по виску и, указав в небо, желчно рассмеялся.

Я грустно вздохнул, и перевел взгляд на ровную морскую гладь. От воды сильно тянуло тошнотворным запахом то ли тины, то ли еще какой речной дряни.

Перевалившись через борт, я ожидал увидеть искаженное водой песочное дно с сотней маленьких рыбок, но вместо этого увидал совсем иное, и замер в ужасе. На меня с немой мольбой взирали тысячи, даже десятки тысяч лиц: белые и безжизненные, они скрывались в речной мути как за непроницаемой пленкой, которой была покрыта вся поверхность воды. Мы не плыли, а словно скользили по стеклу, не оставляя за собой никаких следов.

Водянистые лица смотрели на меня пустыми белыми глазами, словно поджаренные караси и что-то бурчали немыми ртами. Но я их не слышал…

В висках заколотило, а сердце бешено забилось в груди.

Я приблизился, чтобы различить или хотя бы угадать эти слова. Я должен был их услышать, но как не старался не разобрал ни звука.

Внезапно, произошло невиданное. Пленка порвалась, резко лопнула, словно мыльный пузырь и ко мне потянулось множество разбухших пальцев. Я был не в силах сопротивляться, и меня волоком потянуло вниз. Стремительно и бесповоротно, как слепого котенка. И вот когда я уже смирился со своей участью и всем телом подался вниз, меня кто-то схватил за плечо и выдернул назад.

— Что это?! — испуганно взирая на Проклятого я никак не мог прийти в себя.

— Река утопленников. Это их души… — невозмутимо произнес мой спаситель.

— Настоящие глупцы, побери их всех! — вновь загоготал Езеф.

Мы вступили на берег. Не оборачиваясь, я прошел вдоль берега, не желая смотреть, как лодка с полоумным стариком исчезает в призрачном тумане. Наверное, его ужасный смех еще долго будет преследовать меня во снах. Но сейчас стоило постараться поскорее забыть кошмар из глубины.

— Постой, куда ты?

Я остановился и, развернувшись, посмотрел на Проклятого.

— А какая разница! Ты сам говоришь, что мы в ловушке и выхода нет. Тогда не всё ли равно куда идти? — я вновь развернулся, но меня в очередной раз остановил его голос.

— Остановись, — теперь уже более требовательно. — Ты живой и тебе здесь не место! Слышишь?

— Тогда убей меня! — не сдержавшись, закричал я что есть мочи. — Мне безразличны твои слова! Какой толк идти как марионетка: не зная, куда и зачем.

Я беспомощно упал на холодную землю. На лице предательски возникли тонкие струйки слез. Проклятый отвернулся в сторону реки, чтобы не видеть моего отчаянья и тихо сказал:

— Хорошо, я расскажу тебе все, что знаю сам. Только поверь, мне известно не так уж и много.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: История, рассказанная в полночь

Костер был холодным и безжизненным, словно и не горел вовсе, а просто жадно пожирал сухие дровишки, желая скорее потухнуть навсегда. Возможно, это всего лишь мое больное воображение играло со мной злую шутку, и я просто-напросто не мог хорошенько согреться. Но подобная мысль продолжала свербеть где-то глубоко, пугая своей неизбежностью.

Открыв сумку и поежившись, я согрел руки, взял перо и разделил чистый лист на две половинки. Линия получилась неровной, словно улыбка безглазого старца. Я недовольно сплюнул.

— Не получается? — разочарованно вздохнул Проклятый.

— Здесь очень холодно и мерзко, — попытался я найти себя достойное оправдание. Но, судя по всему, у меня ничего получилось.

— Я тоже здесь многое стал забывать, — согласился Проклятый. — И огонь не греет. Здесь все мертвое, даже души.

От этих слов мне стало еще холоднее и тоскливее.

— Где мы?

— Не знаю, мне кажется, что мы в каком-то крохотном пространстве, находящимся между миром живых и миром мертвых. Именно здесь я повстречал многих, кто не может найти пристанище, пока не попадет в реку утопленников или не заблудится в лесу висельников.

— Это какое-то безумие.