Душеприказчик

Первым на почерневшие от времени доски вступил Проклятый. Его словно тянуло внутрь, и он был не в силах противиться внезапно возникшему желанию. Я посмотрел под ноги, и меня в тот же мгновение сковала внезапная боязнь высоты. Доски оказались истлевшими, будто их долго облизывал огонь; через пепельно-черные щели виднелось глубокое дно рва. Только сейчас я разглядел темные кости и черепа, небрежно раскиданные по земле. Перед глазами вихрем пронеслась кровавая картина, где люди в отчаянье, не в силах выбраться из хваченного пламенем города, прыгают с высоких стен и беспомощно разбиваются о каменное дно.

Зажмурившись, я прогнал прочь ужасное видение.

Огромные стены давили своим величием, а мрачные фигуры стражей заставляли кровь стыть в жилах. Я с волнением попытался разглядеть одного из зловещих воинов, и в тот же миг, внезапно налетевший ветерок наполнился звоном металла. Пустые латы с грохотом упали вниз, а прах, оставшийся от стража, накрыл нас мерзкой пеленой.

Одинокие узкие улочки, теряясь между невысоких черепичных домов, источали невероятный холод и одиночество — а над нами непроглядной стеной медленно парил пепел. Было слышно даже мерное дыхание, и каждое движение эхом разносилось по пустынным кварталам.

Я вступал по черному снегу, и в такт моим шагам раздавался отвратительный хруст. Город был до краев переполнен гарью и смрадом горелой плоти.

Я посмотрел на Проклятого и заметил в его взгляде боль; он помнил эти улочки совсем другими.

— Город пуст, — остановившись, внезапно произнес Проклятый и внимательно прислушался к тишине.

— Все погибли, — согласился я.

— Нет, я не об этом, — смутился он. — Здесь нет ни одной души. Ни мертвой, ни живой.

Я вздрогнул. Сам не знаю почему, но последняя фраза вызвала во мне неприятное волнение. Неужели мы ошиблись и зря вступили за городские стены?

В этом мире можно было привыкнуть к чему угодно: к слепым мертвецам, ужасным зубастым тварям, но к неизвестности привыкнуть было просто невозможно.

Мы долго плутали среди обгорелых стен и покосившихся окон. Я иногда вздрагивал от внезапного скрипа ставень и непонятного шороха. Мне казалось, что как только я поверну голову, то увижу среди обугленных остовов изуродованное огнем лицо. И не в силах перебороть нарастающее с каждой минутой волнение, я продолжал смотреть только вперед, туда, где медленно шел душеприказчик.

— Куда мы? — нарушил я тревожную тишину.

— Чшьь, помолчи, скоро сам все увидишь.

Миновав покрытый пеплом квартал, мы очутились на широком каменном мосту, украшенном почерневшими от гари фигурами святых мучеников. Среди этой смоли, лишь орел звезд над головами безмолвных изваяний, оставался сиять золотом. Я осторожно коснулся до одного из святых, но чернота, как ожидалось, не отпечаталась на руке.

— Пойдем, — поторопил меня Проклятый.

Я еще раз взглянул на ладонь, она продолжала оставаться чистой ни единого угольно следа. И в тот же миг я почувствовал на себе чей-то тяжелый, буравящий до самых костей взгляд. Оглядевшись, я довольно легко обнаружил, как на меня, прячась за темными фигурами святых, взирает странное зеленокожее существо с перепончатыми лапами. Мне удалось рассмотреть даже ровный ряд жаберных отверстий на его шеи.

В тишине раздалось странное кваканье. Существо спрыгнуло на мост и короткими перебежками стало стремительно приближаться к нам. Я попятился назад. И когда зеленокожий протянул ко мне свою мерзкую лапу, возле его шеи возникла холодная сталь знакомого стилета.

— А ну прочь, Воцлав, — прошипел Проклятый.

— Ого, кого я вижу… Рон…

— Еще слово и я вспорю твои кишки. А лучше — отрежу слишком длинный язык.

— Кто это? — влез я в разговор своим глупым вопросом.

Душеприказчик недовольно покосился в мою сторону, и я поспешил закрыть свой рот.

— Пошел прочь, Воцлав! Я не намерен здесь слушать твои пахнущие гнилью байки.

На лице зеленокожего появилась мерзкая ухмылка, и он протяжно произнес:

— Ты можешь не слушать, только плата остается прежней. Я вправе не пустить вас дальше. Если только ты…

— А нам и не требуется твоего разрешения. Если ты встанешь на моем пути, я отправлю тебя к твоим болотным праотцам!

Лезвие ласково коснулось мокрой кожи и, надавив, выпустило наружу струйку голубой крови. Воцлав протяжно взвыл и, скорчившись от боли, стал мерзко нашептывать кучу проклятий, а затем покорно отполз в сторону.

— Пошел прочь, мерзкая жаба, — вновь повторил Проклятый, убирая стилет.

— Зря ты вернулся к нам, возмутитель спокойствия. Хозяин не любит непрошеных гостей.

— Мне плевать на привычки твоего хозяина, — быстро ответил Душеприказчик. — И прежде, чем бежать к нему со срочным донесением, подумай, счастлив ли ты здесь. И много ли свободы тебе дала наша смерть?