Fate

Может, предыдущая неудача семейства Айнцберн ничему их не научила, может, воспоминания о третьей и четвёртой Войне поблекли со временем, может, он решил, что сейчас-то он учёл всё и всё у него получится, может, долгая жизнь в Японии размолола традиционную немецкую педантичность в труху, но он решил это сделать. Он решил, как говорится, сжульничать. Статус семьи-основателя давал гарантию того, что ему, фигурально выражаясь, не достанется подсвечником по лицу за шулерство. В конце концов, всё ведь идёт по правилам. Главное — победа. Поэтому, собрав немного материала из Большого Грааля, он был готов к успеху: Илии должен был достаться сильнейший Слуга. Ошибки быть не могло.

Поэтому, когда из круга вылезло это, старик был крайне удивлён результатом. Настолько, что, вырывая из своей седой бороды клок за клоком, заперся в своей комнате, когда Илия вместе с призванным Слугой вернулась из леса. Илия догадывалась, что старик Ахт имел в виду нечто другое под «сильнейшим Слугой», но подвоха не видела. Селла и Лизритт ничего не говорили по этому поводу, и девочка решила, что всё идёт почти по плану. Иногда её смущали вопли Юбштахайта на немецком, когда он в очередной раз громко сокрушался. Один раз она даже задумалась — а разве были у героев древности такие странные рычащие мечи? И это странное, отслаивающееся лицо, похожее на маску, вряд ли служило признаком благородного воина. Но Берсеркером он был самым что ни на есть настоящим. Больше ей ничего и не было нужно.

И вот настал тот день, когда Война официально началась. Все Слуги были в сборе, и Илия наконец вышла в город под покровом ночи. Эхо жестокой схватки донеслось до неё издалека, и она направилась вверх по ночной улице. Сильнейший Слуга превратит всех своих врагов в фарш — и Тосак, и Мато, и всех этих неудачников, оказавшихся не в том месте и не в то время.

Поэтому, когда дорогу ей и Берсеркеру преградил какой-то странный грузовик, она испытала весьма противоречивые чувства. С одной стороны, до жаркого сражения ей не дойти вовремя, с другой — ей подвернулась возможность испытать своего сильнейшего Слугу.

Разглядеть того, кто сидел за рулём справа от неё, не получилось. Зато пассажир, чьи кучерявые волосы резко контрастировали с бледным от страха лицом, был узнан сразу.

— Ты ведь один из Мато, правда? — Задала она вопрос. — Всё ещё пытаетесь дотянуться своими грязными лапами до луны?

— Заткнись, дура белобрысая! — Не заставил себя ждать Синдзи (а это был он), высунув голову из окна. — Райдер от тебя и твоего толстозадого дружка мокрого места не оставит!

— Вам даже не коснуться отражения луны в водной глади. Выродившаяся семейка.

— Райдер! Заводи! — Прокричал распалившийся было Синдзи, но, взглянув в сторону водителя, икнул от страха и съежился обратно, на сиденье. Сквозь тьму засветилась отражённым лунным светом ухмылка того, кто сидел за рулём. Грузовик затарахтел. Двигатель набирал обороты.

— Берсеркер…

Надобность в разговорах отпала сама собой. Этот глупец Мато подписал себе смертный приговор, явившись прямо перед ней. А ведь мог бы просто подождать очереди, когда она разберётся с теми, кто уже вступил в схватку.

Огромная кожистая рука упала на рычаг коробки передач и переключилась на первую скорость.

— Убей их.

Нога плавно довела сцепление и надавила на газ. Рёв двигателя слился с протяжным криком Берсеркера и рёвом заводимой бензопилы. Всё та же рука включила магнитолу, добавив громкости.

Берсеркер сорвался с места, вздёрнув высоко над головой своё ревущее оружие.

Тот, кого назвали Райдером, плавно отжал сцепление до конца. Машина рванула с места, быстро набирая скорость. Безумец с бензопилой и старый, покрытый ржавчиной леворульный грузовик рванули навстречу друг другу. Свет фар выхватил фигуру Берсеркера — плотного человека в поношенном, грязном фартуке. Лицо его скрывала кое-как скроенная кожаная маска.

Илиясвиль недовольно нахмурила брови, чувствуя какой-то подвох. Вроде бы таких вещей, как автомобиль, герои старых времён ещё не знали. «Что же это за фантазм такой?»

Синдзи со всех сил вжался в пропахшее тиной сиденье, побледнев ещё больше. Вся его несправедливая, как он считал раньше, жизнь казалась теперь подарком судьбы, который он, баловень, так и не оценил.

Кабину тут же заполнили звуки песни, играемой, судя по всему, уже на припеве. Задорный женский вокал подхватил мелодию:

Peek-a-boo, Peek-a-boo,

Peek-a-boo, Peek-a-boo!

Арчер поднял голову и взглянул в глаза поверженной жертве. Он ожидал увидеть отблески надвигающейся смерти, ужас, агонию, потухший взгляд, потом — разлетающееся на частицы тело. Но увидел лишь бездонный гнев: с победой он поторопился.

— А ты непрост, увалень, — и выдернул руку из внезапной хватки. Мачете лишь обрубил ему фалангу пальцев вместо половины руки — малая плата, если посудить.