Fate

Да они и не люди! Этот, в маске, проткнул мне сердце!

— О чём ты…

— Сквозь дверь. Ровно между рёбрами. Пополам. Разрезал. Сердце. Кухонным. Ножом. Ты думаешь, я поверю в то, что это просто какой-то хулиган?

И девушке пришлось прибегнуть к хитрости — виду оскорблённой невинности. Притворись, что ты и знать не знаешь, в чём тебя хотят обвинить, толика актёрской игры — и результат прямо перед тобой, на блюдечке.

— А я-то тут при чём? И как ты смеешь мне грубить?!

Покраснев от своей горячности, парень извинительно склонил голову.

— Прошу прощения. Я… Погорячился.

Смерив школьника высокомерным взглядом настоящей леди, отработанным на зеркале несчётное количество раз, девушка выдержала паузу и ответила.

— И больше ко мне не подходи. И, если тебе жизнь дорога… — Театральная пауза. — Ты будешь осторожней: второй раз меня рядом не будет.

И, проигнорировав стоящего столбом парня, она прошла мимо. «Этого мне ещё не хватало. Вот заноза,» — подумала она, уходя прочь. И почему-то она была уверена — этот Эмия за ней не пойдёт. По крайней мере, сейчас.

Парень стоял в глубоких раздумьях. Что-то не сходилось, что-то в глубине души ему не нравилось, казалось таким… ложным. Ветер постепенно набирал силу, щекоча волосы, забиваясь под одежду, навевая страх. Страх перед неизвестностью.

«Она не знает. Я думал, что Тосака поможет мне, но нет. Вот так, значит»…

Подняв голову, Широ взглянул на небо, уже затянутое белой ватой облаков. Для большинства этот момент был бы порогом, тем самым моментом для трудного решения. Но не для этого человека.

«Я должен узнать больше.»

Решение было не очень и трудным. В этом весь Эмия Широ.

Развернувшись, он пошёл домой — сестрёнка Фуджи могла уже проснуться, а сталкиваться с её разъярённой ипостасью Широ ни разу не хотел. Ускорив шаг, он застегнул куртку повыше — прохладный ветер добавлял лишние неудобства. Дело с точки не сдвинулось: загадок не убавилось, а разгадывать их ещё только предстояло. Но, тем не менее, план постепенно созревал в голове подростка.

«Стоит прогуляться до школьного сарая. Может, подсказка будет там.»

Фигура, прятавшаяся между деревьев в школьном дворе, снова растворилась в воздухе.

Глава 2

Тёмный, мрачный коридор, Я на цыпочках, как вор, Пробираюсь, чуть дыша,…

Король и Шут — Кукла колдуна

— Не думаю, что, прыгая по крышам, ты добьёшься успехов.

Тягостное молчание прервал Арчер, появившись рядом с только что приземлившейся Мастером. После его последней выходки Рин дала себе зарок первой с ним не заговаривать, но раз Слуга решил что-то сообщить…

— Что ты имеешь в виду?

— Туда, — махнуло рукой чудовище. Взглянув туда же, Рин увидела лишь ряд домиков, расположившихся вдоль улицы, и здание школы. — Плебей попытается развлечься. Убийца всегда возвращается на место преступления.

— …

Спрашивать, откуда он это узнал, Рин не стала — пускай это останется магической особенностью Слуги.

Спустя ещё один прыжок Арчер снова подал голос.

— Мой раб кого-то нашёл.

Девушка скрипнула зубами. Его хриплый, каркающий голос, полный скуки, был так не к месту, что начинало трясти. Особенно, когда этим самым наблюдением являлись люди.

— Не нервничай, Мастер. Тебе нужна победа. Забудь уже о кучке несчастных жертв ради неё. Вспомни, что я говорил про сопливых девочек.

«Если бы всё было так просто»…

— Арчер, что ты?

Её глазам предстало тошнотворное зрелище — её мастерская, святая святых любого уважающего себя мага, превратилась в филиал скотобойни. На полу в обмороке лежало тело какого-то парня, под потолком на цепях висела девушка.

Нет, не так. В том, что лежало на полу, угадывалось мужское тело, а в том, что висело на цепях — женское. Первый, истерзанный крючьями так, что живого места не угадывалось, скривился на полу. Множество ран, медленно кровоточащих, окрасили пол в красный цвет. Полосы разорванных тканей образовали затейливый узор, сквозь кровавую пелену которого просвечивали кости. Шея, вскрытая хирургически точными разрезами, обнажила трахею, медленно пульсирующую в такт дыханию. Всю эту конструкцию удерживало несколько крючьев, от которых отходили звенья цепи. Иногда жертва дёргалась от невыносимой боли — тогда крючья раздвигали границы ран ещё шире, причиняя больше боли.

Второй же повезло меньше — распятая под потолком девушка висела на множестве этих цепей, и крюк каждой был вонзён в её тело. Пара оных удерживала руки, на которых уже успела засохнуть кровь. Десятки цепей держали жертву в подвешенном состоянии, не оставляя живого места на теле — между каждой парой ребёр можно было насчитать несколько штук. Остальные натягивали кожу во все стороны, превращая её в извращённое подобие кровоточащего холста с изображенными на ним человеческими чертам.