Добавить в моё избранное
104 мин, 33 сек 17316
И лишь один человек, стоящий впереди всех был с непокрытой головою. Приглядевшись, я чуть было не воскликнул от удивления и ужаса — этим самым человеком оказался юный Хэмфилд. Не было абсолютно никаких сомнений насчёт того, что эти господа делают здесь в столь поздний час. Я уже знал, на что был способен этот человек — жестокое убийство, инцест без всякого зазрения совести. Но чтобы такое…
— Нам надо уходить отсюда, Льюис. Как можно скорее. — сказал один из всадников, медленно подъезжая к юноше. Тот, даже не взглянув на него, надел длиннополую шляпу.
— Мы никуда не уйдём, пока не убьём их всех до единого. Вперёд! — сдержанно произнёс молодой Хэмфилд и первым пришпорил своего коня…
На этот раз мне не спешили возвращать способность видеть — вокруг была абсолютная темнота, но это отнюдь не было ночью. И тут слух мой прорезал пронзительный плач… плач ребёнка, только что появившегося на свет. А через мгновение мир снова возник у меня перед глазами. Я стоял в главной зале. Горели почти все свечи и абсолютно все двери были настежь распахнуты. Стояла мёртвая тишина, казалось, дом невозмутимо уснул вместе со своими ужасными хозяевами, правда о которых только что открылась мне. Но тогда почему так ярко горят свечи и распахнуты все двери? Однако не успел я об этом подумать, как из дальнего коридора, расположенного на верхнем этаже, разрывая тонкую нить тишины, послышались громкие вопли.
В тот же момент сознание моё будто раздробилось на несколько частей — взору моему предстало сразу несколько ужасающих картин, и хоть я и видел их каждую по отдельности, но создавалось ощущение, будто все они составляют некое единое целое. Я видел, как только что появившийся на свет ребёнок, жертва ужасного инцеста, неожиданно набросился на врача и зубами вцепился ему в лицо. Почтенный старец кричал от ужаса, чем лишь побудил это существо стиснуть зубы ещё сильнее. Вид его был не менее устрашающим — сухая, белая, словно пергамент, кожа, непозволительно кривые и длинные ноги и руки. И сейчас он как раз подносил свои цепкие пальцы к горлу несчастного. Послышался глухой трёск, и врач с окровавленным лицом упал на постель, на которой лежала полуживая обезумевшая от ужаса женщина.
Я видел, как Льюис Хэмфилд, опустившись на четвереньки, орал во всю глотку, будто всё его тело горело адским огнём. И тут его ноги и руки стали будто сами собой уменьшаться, а тело наоборот — увеличиваться. Он уже не мог кричать — набухающие щёки и язык делали его речь всё более невнятной. Но тут словно какая — то невидимая сила схватила его и со всего размаху швырнула в распахнутое окно.
И, конечно же, я увидел ужасную участь Хэмфилда — старшего. Сознание показало мне кричащего человека, горящего в огромном камине. Перед камином стоял мистер Сондерс и невозмутимо поправлял оловянной кочергой дрова. Я пригляделся и увидел, что вместо зрачков у него зияют две чёрные дыры, из которых потоками струится густая красная кровь. Ужасные крики с каждой секундой становились всё тише и тише — лежащий в камине человек стремительно готовился предстать перед Аидом в царстве мёртвых. И вот, наконец, во всём доме снова воцарилась мёртвая тишина.
X
Вспышка — и всё вокруг мгновенно исчезло, снова застилаясь темнотой. Но вот в этой непроглядной чёрной пелене начали появляться первые, пока ещё мало видимые очертания. Зрение возвращалось, медленно и, казалось, с неохотой. Первое, что я увидел — это бездыханное тело Шелли, распластавшаяся прямо передо мной на холодном дереве паркета. Руки её были широко раскинуты в стороны, левая ладонь аккуратно расположилась на моей груди. Полы длинного платья, зацепившись за мой ботинок, резко натянулись и теперь, вымазанные в крови, представляли собой нечто подобное гамака, из которого только что достали окровавленное тело. На лице навечно застыла ужасная гримаса безумия.
Я попытался подняться. Ужасно болела нога, спина в ответ на каждое моё движение отвечала такой вспышкой боли, что у меня даже перехватывало дыхание, и грубый сухой комок подступал к горлу. И всё же, собравшись с силами, мне удалось сесть. Холодная рука опустилась с груди на ногу. Превозмогая рвотные порывы, я ухватил её самым краем пиджака и отбросил её как можно дальше от себя.
Немного передохнув, попытался встать на ноги. Это оказалось в несколько раз сложнее — при попытке согнуть колени мышцы мои пронзила острая боль, а в животе неприятно булькало. Нащупав сзади себя угол стола, я ухватился за него, и, держась второй рукой за живот, резко рванулся вверх. Превозмогая боль, выпрямился, и только после этого позволил себе глубоко вздохнуть, мысленно поздравляя себя с облегчением. В этот самый момент не знаю, что заставило меня повернуться и взглянуть в единственное в комнате окно, но, бросив мельком на него взгляд, я вдруг увидел такое, что тут же приковало всё моё внимание к происходящему по ту сторону рамы. Сколько времени я пролежал на полу без сознаниям — сказать я не мог.
— Нам надо уходить отсюда, Льюис. Как можно скорее. — сказал один из всадников, медленно подъезжая к юноше. Тот, даже не взглянув на него, надел длиннополую шляпу.
— Мы никуда не уйдём, пока не убьём их всех до единого. Вперёд! — сдержанно произнёс молодой Хэмфилд и первым пришпорил своего коня…
На этот раз мне не спешили возвращать способность видеть — вокруг была абсолютная темнота, но это отнюдь не было ночью. И тут слух мой прорезал пронзительный плач… плач ребёнка, только что появившегося на свет. А через мгновение мир снова возник у меня перед глазами. Я стоял в главной зале. Горели почти все свечи и абсолютно все двери были настежь распахнуты. Стояла мёртвая тишина, казалось, дом невозмутимо уснул вместе со своими ужасными хозяевами, правда о которых только что открылась мне. Но тогда почему так ярко горят свечи и распахнуты все двери? Однако не успел я об этом подумать, как из дальнего коридора, расположенного на верхнем этаже, разрывая тонкую нить тишины, послышались громкие вопли.
В тот же момент сознание моё будто раздробилось на несколько частей — взору моему предстало сразу несколько ужасающих картин, и хоть я и видел их каждую по отдельности, но создавалось ощущение, будто все они составляют некое единое целое. Я видел, как только что появившийся на свет ребёнок, жертва ужасного инцеста, неожиданно набросился на врача и зубами вцепился ему в лицо. Почтенный старец кричал от ужаса, чем лишь побудил это существо стиснуть зубы ещё сильнее. Вид его был не менее устрашающим — сухая, белая, словно пергамент, кожа, непозволительно кривые и длинные ноги и руки. И сейчас он как раз подносил свои цепкие пальцы к горлу несчастного. Послышался глухой трёск, и врач с окровавленным лицом упал на постель, на которой лежала полуживая обезумевшая от ужаса женщина.
Я видел, как Льюис Хэмфилд, опустившись на четвереньки, орал во всю глотку, будто всё его тело горело адским огнём. И тут его ноги и руки стали будто сами собой уменьшаться, а тело наоборот — увеличиваться. Он уже не мог кричать — набухающие щёки и язык делали его речь всё более невнятной. Но тут словно какая — то невидимая сила схватила его и со всего размаху швырнула в распахнутое окно.
И, конечно же, я увидел ужасную участь Хэмфилда — старшего. Сознание показало мне кричащего человека, горящего в огромном камине. Перед камином стоял мистер Сондерс и невозмутимо поправлял оловянной кочергой дрова. Я пригляделся и увидел, что вместо зрачков у него зияют две чёрные дыры, из которых потоками струится густая красная кровь. Ужасные крики с каждой секундой становились всё тише и тише — лежащий в камине человек стремительно готовился предстать перед Аидом в царстве мёртвых. И вот, наконец, во всём доме снова воцарилась мёртвая тишина.
X
Вспышка — и всё вокруг мгновенно исчезло, снова застилаясь темнотой. Но вот в этой непроглядной чёрной пелене начали появляться первые, пока ещё мало видимые очертания. Зрение возвращалось, медленно и, казалось, с неохотой. Первое, что я увидел — это бездыханное тело Шелли, распластавшаяся прямо передо мной на холодном дереве паркета. Руки её были широко раскинуты в стороны, левая ладонь аккуратно расположилась на моей груди. Полы длинного платья, зацепившись за мой ботинок, резко натянулись и теперь, вымазанные в крови, представляли собой нечто подобное гамака, из которого только что достали окровавленное тело. На лице навечно застыла ужасная гримаса безумия.
Я попытался подняться. Ужасно болела нога, спина в ответ на каждое моё движение отвечала такой вспышкой боли, что у меня даже перехватывало дыхание, и грубый сухой комок подступал к горлу. И всё же, собравшись с силами, мне удалось сесть. Холодная рука опустилась с груди на ногу. Превозмогая рвотные порывы, я ухватил её самым краем пиджака и отбросил её как можно дальше от себя.
Немного передохнув, попытался встать на ноги. Это оказалось в несколько раз сложнее — при попытке согнуть колени мышцы мои пронзила острая боль, а в животе неприятно булькало. Нащупав сзади себя угол стола, я ухватился за него, и, держась второй рукой за живот, резко рванулся вверх. Превозмогая боль, выпрямился, и только после этого позволил себе глубоко вздохнуть, мысленно поздравляя себя с облегчением. В этот самый момент не знаю, что заставило меня повернуться и взглянуть в единственное в комнате окно, но, бросив мельком на него взгляд, я вдруг увидел такое, что тут же приковало всё моё внимание к происходящему по ту сторону рамы. Сколько времени я пролежал на полу без сознаниям — сказать я не мог.
Страница
25 из 30
25 из 30
