Шкаф

Темнота затопила собою всё, маслянистой чернотой вытекая из щелей и углов.

Инга дотронулась до дверцы шкафа, резко открывшейся в её сторону. А затем с глухим «пуф» внутренняя перегородка шкафа, точно от невидимого толчка, рухнула прямо на женщину, придавив её к полу.

В возникшем невесть откуда шипении мне послышался глухой смешок. Сердце ёкнуло, предательски взмокли ладони.

Визг жены я бы не спутал ни с чьим другим. Светка ахнула, отступив на шаг. Кореши, недолго думая, поспешили на помощь Инге. Айфон Казановы полетел на пол. Включённый фонарик резал темноту краткими снопами белого света. И, наверное, я первым из присутствующих увидел на полу возле шкафа это. Неопознанное. Круглое. Белесо-серое. Что это, мать твою за ногу, такое?!

Внутри всё взвыло, взревело пожарной системой оповещения. Мысли исчезли. Инстинкт требовал сейчас же уносить отсюда ноги. Но. Но я просто не мог.

Я моргнул и продолжал оцепенело стоять столбом и просто смотреть. Затем тяжело вздохнул и потянулся к Наташке, схватил её за руку и чуть силком не потащил в коридор. Она упёрлась. Да что с ней такое?

Наконец, совместными усилиями Ингу поставили на ноги. Панель, выпавшую из шкафа, оттащили в сторону. Я выдохнул. Все разом увидели то, на что я пару минут пялился в одиночестве. Опешили. Озадачились, точно не верили своим глазам. А затем испугались.

Думаю, кореши сразу протрезвели. Инстинктивно отступили прочь от шкафа. А несчастная Инга оказалась к штуковине ближе всех. Она тихо пискнула, как затравленная мышь.

Светка первой промычала:

— Ребята, может, не стоит это трогать?

Как будто кто-то из нас изъявлял желание взять округлое нечто в руки.

Инга помотала головой, словно таким образом приводила в порядок собственные мысли.

— Нужно больше света, — сказала она.

— Со светом во всём доме творится какая-то херня, — пробурчал Леший, почесав затылок. Казанова, наконец, включил мозги и выдавил из себя:

— Светка права. Нужно не торопиться и обдумать, как поступить.

— Согласен, — сказал я и сжал руку Наташки, давая ей понять, чтобы она ни в коем случае не занималась самодеятельностью.

— Давайте просто уйдем и дверь закроем, на всякий случай, ладно?! — стараясь держать себя в руках, отчеканила Инга.

Из коридора раздались голоса Клавдии Петровны и её подкаблучника мужа. Звонко рассмеялась крошка Ленка. И мы, точно сговорившись, цепочкой покинули мастерскую, и Наташка, повернув, щелкнула округлой ручкой, закрывая дверь.

— Давайте чаю, что ли, попьём, — предложила жена, когда мы все вместе собрались на кухне. Теща в энный раз поинтересовалась, когда, наконец, закончится стихийное бедствие.

Сергей Иванович изволил сообщить, что ему по графику уже пора обедать. Ленка попросилась к маме на ручки и закапризничала, заявив, что ей тут с нами скучно-прескучно.

— Сейчас книжку почитаем, порисуем, солнышко, хорошо?! — ласково сказала Светка и взяла дочку на руки. Ленка качала головой, не соглашаясь на все уговоры матери. Назревала очередная истерика.

Казанова на пару с Лешим начали паясничать перед малышкой, строить рожицы и кривляться, точно заправские клоуны. Ленка смотрела, смотрела на их представление и захихикала.

Интернет в телефоне едва тянул, то и дело зависая. Телевизор больше не включали, как и всё электрическое в доме, потому что, даже несмотря на поставленные на место пробки в подвале, всё равно иногда сама по себе искрила проводка. Мы боялись за дорогую технику.

Поэтому по очереди чуток баловались имеющимися в наличии телефонами, прекрасно зная, что если разрядятся все аккумуляторы, то в критической ситуации и до МЧС будет не дозвониться. Приходилось довольствоваться скупыми заходами Вконтакте и просмотром фотографий.

От ужасного воя ветра, играющего на оконном стекле злобную арию металла, было стрёмно. Радовало лишь то, что внезапный циклон обещал развеяться к утру. Свечей в доме явно недостаточно, для того чтобы разобрать, например, коробки и тем самым, например, сделать что-то полезное для дома. Ведь я терпеть не могу безделья.

Но, растягивая лимит собственного терпения, приходилось пить чай да слушать разговоры в стиле «бла-бла-бла», просто ни о чём, главное — не о погоде. Клавдия Петровна не принимала матерщины и похабных шуточек, на которые был горазд Казанова. Я хлебнул остывающий чай, признавая, что его шуточки могли скрасить стремительно уходящий из-за тёмных небес день.

Так что было скучно-прескучно, как заявляла трёхлетка, снова занявшаяся рисованием ярко-розовых, точно леденцы, мультяшных зверюшек, устав от чтения вслух матерью русских народных сказок, найденных у нас в одной из коробок.

Я глянул в окно. От изгибов зарниц можно и ослепнуть. Поспать, что ли? Да, совсем рано ещё. Что я потом всю ночь буду делать, если сон собью?