Дождавшийся Манчак

А если знаешь, то не один черт, что там написано?

— Тут ты прав, мужик. Но как-то у тебя все очень просто, — задумчиво проговорил Самюэль.

— Первое, мужик, что надо знать о жизни — она прекрасна. Второе — очень проста. Фишка в том, чтобы не угробить на это все отпущенное тебе время, — тут пассажир зашелся кашлем. Кашлял долго, сильно, с хрипом всасывая сырой воздух Манчака, потом бессильно привалился к бортовому ограждению, какими был оборудован катер Самюэля. Хотя, как он не раз уже выяснял, отмывая кровь со дня и объясняясь в полицейском участке, не для всех идиотов они, заграждения, одинаково полезны, или, скорее, одинаково непроницаемы.

Самюэль направил на пассажира мощный фонарь, тот обернулся. Лицо его, загорелое, теперь было пепельно-серым.

— Неважно выглядишь, — сказал негр, с чем-то, пусть очень отдаленно, но напоминающим оттенок сочувствия.

— Подыхал долго, вот и неважно выгляжу, — отвечал его пассажир, все так же равнодушно, уже начиная надоедать Самюэлю этим жестом, пожав плечами.

— А из-за чего? — Спросил негр.

— Легкие, — не вдаваясь в подробности, сказал белый, — не парься, мужик, это не заразно, даже если ширяться одним баяном.

— Бывает, мужик, — сказал негр, с чем-то еще более напоминающим сочувствие.

— Ну, бывает. Ты ведь тоже подыхаешь.

— В смысле?

— В прямом. Ты что, серьезно думаешь, что вписавшись в такой блудень, как ночной поход на настоящий Манчак, вернешься живым?

— Ты хочешь меня убить, «снежок»? — Поинтересовался капитан, незаметно протягивая руку к своему дробовику.

— Не дергайся, ниггер, я снесу тебе чердак прежде, чем ты вытащишь свою базуку из чехла, — обнадежил его белый. — Нет, я не собираюсь тебя убивать. Просто из таких блудняков нет выхода. Если ты не понял, это уже не совсем тот Манчак, по которому ты катаешь куриц и ссыкливых мягкозадых фраеров.

Снова, незаметно для себя, пропустив мимо ушей «ниггера», Самюэль огляделся. Белый прав. Что-то начинало неуловимо меняться, но он не сумел бы сказать, что именно. Просто на них надвигался тот самый Манчак, который он так упорно рекламировал и навязывал туристам, пока тем не начинало мерещиться, что так и есть. Но в такие моменты он никогда не видел его сам. Болото и болото.

— Ну и что делать будем?

— Да ничего не будем, дальше пойдем. Манчак еще даже не начался толком. В конце концов, я сюда для этого сюда и приехал, а тебя сюда никто силком не волок.

— Черт, «снежок», а ты прав, — рассмеялся неожиданно Самюэль, — ну, посмотрим, что будет дальше. Слушай, мужик… После той пальбы, что ты устроил намедни, меня так и подмывает спросить кое-что, хоть этого делать и нельзя.

— Можно, мне все равно, — утешил его белый.

— Ты что — профессиональный убийца? Только по-чесноку, а, мужик?

— Нет, — просто ответил белый.

— А ты убивал в своей стране?

— Да, — сказал белый.

— И чего? — Несколько непонятно спросил его Самюэль.

— Да ничего. Просто в один прекрасный день я понял, что все эти дебильные законы той страны, где я жил, не про меня писаны. Даже в вашей е… й Америке, ворвавшись в твою чертову халупу, или хижину, или любую ссаную дыру, которая принадлежит какому-нибудь мистеру Смиту, я могу быть уверен, что ее владелец сделает из меня сито и скормит собакам, а власти скажут ему, что он был прав. И отправят к психоаналитику. Лечить нервы. И ты знаешь, что он прав. И я буду знать, что он будет прав, а потом, недолго, что он прав, а потом, совсем недолго, что он был прав. А самое главное, что он будет это знать, сечешь? Если он верит в Бога, то ему и ваш поп отпустит грехи. А если я сделаю это у себя дома, то я буду, для начала, как минимум год сидеть в тюрьме или находиться под следствием, которое угробит мне нервную систему и молиться, чтобы власти пришли к выводу, что я имел на это право. Если нет — мне п… ц.

— Это как? — Поразился негр.

— А вот так! — Ответил белый.

— Странная страна у тебя, парень, — задумчиво протянул негр.

— Ты не представляешь, насколько ты прав, парень, — согласился белый, закуривая то самое сушеное ослиное дерьмо пополам с табаком.

Около часа лодка Самюэля неслась по Манчаку стремглав, на высоких оборотах. Он был порядочным человеком и обещал показать белому Манчак. А тот начинался далеко после обычных маршрутов, где он катал кур и гусей, пищавших от восторга при осознании собственной храбрости. Он слышал о ниггерах, что рисковали ходить и дальше, но это были или убитые джанки, или выпускники Папы Лякура, о чем предпочитали помалкивать многозначительно все. Почти помалкивать, усмехнулся он. Так вот. Джанки не возвращались, ученики Папы Лякура — когда как, а простые идиоты, которые порой арендовали лодки и устремлялись на Манчак в одиночестве, или группами, вооружась картами и прочей хренью, которая тут стоило дешевле жизни человека, то есть меньше, чем просто «ни х… я», пропадали полным составом.