Дождавшийся Манчак

Ну, и кого тут яйца? У вас? Не думаю.

— Так что же, Папа, ты предлагаешь спустить такой беспредел на тормозах? — ошарашенно проговорил кто-то.

— А в чем беспредел? — Моментально повернулся Папа Лякур к говорившему. — Вот скажи мне, чувак, — он ткнул в сторону того морщинистым черным пальцем и тот бессознательно слегка отодвинулся, как отстранился бы от направленного, пусть и без злого умысла, в лицо пистолета, — если бы ты встретил белого в такой же ситуации, разве ты не захотел бы отнять его деньги?

— Я бы, конечно, захотел, но…

— Что — «но», ниггер? Почему?

— Он же белый, — да, Папа Лякур умел ставить перед людьми простые, но неразрешимые сходу, вопросы. Вот хоть этот. Как ни крути, а задумываться над тем, что разумеется само собой, дело, поверьте, весьма и весьма тягостное.

— А ты же черный. И чем ты недоволен? Белый сделал то же самое.

Воцарилась несколько напряженная пауза. Папа Лякур ей не тяготился, а остальным она понемногу начала поднимать накал. Но — в меру. С Папой шутки были хреновы и безо всякого вуду.

— То есть, Папа Лякур, ты хочешь сказать, прости, сказал, что ты не будешь помогать нам его искать? — Осторожно спросил кто-то, кто числился как-то само собой, за старшего.

— Я хочу сказать, что его незачем искать. Насколько я знаю, он никого не убил. Верно?

— Верно, — охотно отвечал старший, — кроме нашего босса.

— Все правильно. Он оставил вам автограф на память, мудаки. Его не надо искать. Вот лично ты — ты очень много потерял сегодня, ты, лично? — Папа Легба умел как сам абстрагироваться от любой толпы, говоря только с нужным человека, так и абстрагировать, чудесным образом, того, с кем говорил. В пристальном взгляде его старческих, но все еще острых глаз, крылось нечто такое, что заставляло поглубже заглянуть себе в душу, или уж напрячь мозжечок, перед тем, как ответить.

— Не в том суть, Папа Лякур, я, разумеется, больше приобрел. Но это же бл… й стыд! — Нашел, наконец, новый лидер слова.

— Ты не представляешь, брат, какой бл… й стыд начнется, если вы все же решите его искать, — весело, небрежно отвечал Папа Лякур, но все, кто его знал (а тут его знали абсолютно все), твердо помнили — Папа Лякур может и пошутить, и попугать, и посмеяться, но если в речь его врезалось слово «брат», шутки кончились. — Поверьте мне, это я вам говорю, и как старый ниггер, вроде вас, баловавшийся той же херней, что и вы теперь. И как бокор. Это не даст ничего хорошего.

Негры пожали плечами, но спорить с Папой Лякуром не отважились. В конце концов, этот человек не ошибался еще ни разу, а потому стоило к нему прислушаться. Если у ниггеров с Востока горит зад посчитаться — весь Новый Орлеан в их полном распоряжении, пусть ищут на здоровье. Они же, местные, им помогут. Папа был прав — белый повалил их босса, а раненых пришлось примерно серединка на половинку. Подстава? Чья и кого? А? То-то и оно, ниггер. А если же Папа Лякур все же ошибся, всякое бывает, может лоа вздумали пошутить, или бокор их как-то не так понял, что ж. Голова белого просто будет отделена от тела, вот и всех дел. На этом черные ребята и успокоились. И, чинно поблагодарив Папу Лякура, отбыли.

Папа Лякур же долго сидел, задумавшись. Судя по всему, этот белый был никаким не Рэмбо, никаким не спецназовцем, ни каким ни страшным профессиональным убийцей. Просто ему дурью, невиданно крупно, повезло. Драка у дома — удачно попавший под руку палец, яйца и пистолет. А стрельба в доме — он бил от двери, а люди сидели кучно, да никто просто не успел толком подорваться и дать «оборотку» — ибо случаев, чтобы безоружный белый пришел, к ночи ближе, в этот район, чтобы выставить на бабки таких людей, не было попросту никогда.

Фартовый? Расчет был на это? Да, фартовый, слов нет, но расчетом тут и не пахло. Расчет был на что-то иное, куда более серьезное и важное для этого «снежка», чем все негры Нового Орлеана, вместе взятые. Просто то, что вышло, не могло не сложиться — оно было просто ступенькой. И, чувствовал старый бокор, белому приходилось преодолевать ступеньки и покруче. Это было уже не дело этого мира, заключил он. И он был прав, запретив пока еще слушающимся его молодым, искать белого отморозка.

Пришедший вечерком, как обычно, попить кофе и потрепаться о делах минувших, Старина Франк, подтвердил его размышления.

Белый отыскался позже, к вечеру. В этом же районе, но севернее на несколько кварталов. Он зашел в ломбард и обратился к стоявшему там за прилавком Старику Франку. «Франк» было его прозвищем. То ли потому, что над его стойкой был прибит золотой франк времен оных, то ли потому, что это было переделанное имя «Фрэнк», то ли еще почему, все об этом давно позабыли, а на «Франка» он отзывался вполне охотно.

Этот человек торговал всем, что попадало ему под руку, а под руку ему попадало все, что угодно.