Подвал

Теперь предстояло самое страшное: выключить освещение. Девушка добралась до зала, где смотрела телевизор, подозрительно косясь на подвал. Выключила свет, резко развернулась и вбежала в спальню. Нет, не думайте, что всё страшное осталось позади: дело в том, что у неё не было таких палочек-выручалочек вроде бра или настольной лампы, которую можно было включить, лёжа прямо в кровати. Правда, было раньше радио, которое хорошо светилось и которое, если выключить звук, вполне возможно было использовать как лампу. Но оно было настолько старым, что уже сломалось.

Оля подошла к выключателю. Итак, насчёт три… Раз, два, три… Три давно прозвучало, однако свет не выключился: Оля продолжала стоять с вытянутой рукой… Может, попробовать спать при свете? Нет, это уже будет полное доказательство своей трусости… А ещё говорят, что темноты боятся маленькие дети… Девушка на своём опыте прекрасно знала, что это не так. Хотя, может, она боялась темноты чуть больше, чем остальные…

Итак, нужно взять себя в руки и выключить свет… Оля протянула руку к выключателю. Тут ей в голову пришла мысль несколько отсрочить этот ужасный миг. Вдруг ей захочется пить ночью? Девушка развернулась на 180 градусов и посмотрела на графин с водой, который стоял как раз в самом тёмном углу комнаты, которую она только что преодолела… Нет уж, и без воды вполне можно обойтись!

Она сделала глубокий вдох, рванула руку к выключателю и щёлкнула. Ведь в таких случаях лучше не думать, а действовать.

Перед глазами предстала сверкающая темнота. Она постояла с минуту, чтобы глаза привыкли к такому освещению, но оконце в этой комнате было чересчур маленькое, а другие были закрыты ставнями.

В такие минуты сознание начинает издеваться над человеком. Не по собственной воли перед её глазами начали вставать картины из ужастиков, кошмарные сны… И вот она уже представляла, как что-нибудь такое сейчас накинется на неё… Стулья в комнате казались монстрами, шторы — привиденьями, а скомканное одеяло чем-то поистине страшным…

Но Оля преодолела себя и медленно направилась к своей кровати. Тем временем одеяло становилось всё более похожим на сгорбленного маленького гнома, хищно смотревшего прямо на неё.

Это всего лишь одеяло, — прошептала Оля, и в туже секунду дотронулась до гнома.

Одеяло смялось, потеряв страшную форму. Страх в ту же секунду ушёл. Девушка забралась на кровать, стараясь не глядеть в тёмные углы. Она надёжно завернулась в одеяло, не оставив ни одной щелки.

Наступила тишина. Сон не приходил. Лишь биение сердца. И жар, как спутник страха. Но Оля не могла откинуть одеяла…

Волей-неволей она прислушивалась к ночным звукам. Беспросветная, скрипящая тишина… А потом тихие шорохи, которыми наполнены старые дома. Возможно, мыши, а возможно и нет. Оля не боялась мышей, да и к тому же мысль, что здесь есть ещё кто-нибудь живой, успокаивала её. Но всё равно эти ночные звуки, будящие фантазию, не выносимы. То ей казалось, что кто-то зовёт её, то мерещились шаги… Она закрыла уши одеялом, чтобы не слышать всего этого…

Наконец, после получасовой борьбы, девушка заснула.

Глава 3.

Ну и ужасный же вчера был фильм…

Этот-то, по третьему каналу? Да ты что, он же рассчитан на детей. Таким уже никого не напугаешь.

Оля удивлённо посмотрела на Лену, свою подругу. Они вдвоём сидели на лавочке, медленно поедая только что собранную вишню. День был солнечным и жарким, но сидеть на лавочке было приятно. Она была пристроена к стене старого, полуразрушенного гаража, от которого падала тень и тянуло сыростью. Впереди же был густой малинник. Где-то в его гуще журчала вода — «система полива» — как любил выражаться Олин папа. Всё кругом было зелено, и излучало жизнь. Ночные страхи даже не вспоминались.

Я вот всё думаю, — начала Оля, — почему люди смотрят ужастики. Это ведь не только из-за того, что им нравится фантастика и мистика. Тут дело в погоне за ощущениями. Человек любит чувство страха.

Ну не знаю… — ответила Лена, — лично я давно не чувствовала ничего такого, глядя на привидений по телевизору.

Тут из кустов вынырнула маленькая рыженькая собачка по имени Пуся. Она резво подскочила к девчонкам, остановилась в двух метрах от них, навострив свои ушки, а потом кинулась к Лене, целуя руки гости и намереваясь заскочить к ней на колени.

Пуся! Нельзя так делать! Фу! Ты же всех замараешь…

Но было уже поздно, и белые брюки теперь красовались отпечатками лап собачки.

Лена обречённо на них посмотрела. Да, действительно, уж поздно. Она задумчиво погладила Пусю и опять принялась за вишню.

Они сидели молча. Оля, Лена и Пуся, которая вскоре забралась на лавочку. Всё в тишине и в бездействии. Да и что можно делать в такой знойный день?

Тишину иногда прерывал шум проезжавших мимо машин. Но улица, на которой был Олин дом, была небольшая и отнюдь не центральная, поэтому и машин сновало мало.