Похититель снов

— Каким-то блеющим голосом сказал Никита и встал. Бледность лица усилилась, он почувствовал подкатывающую дурноту. Кожа на лице была словно чужая.

Пройдя в ванну, он включил холодную воду и принялся ожесточённо умываться. Даже ледяная вода не приносила ожидаемого эффекта отрезвления мысли. Сегодня пошли четвёртые сутки моего беспрерывного бодрствования. На сколько же ещё можно отдалить кошмар сна?

Никита посмотрел на своё лицо в зеркало. Покойник. Усмехнулся он. Ходящий, неспокойный мертвец.

Закрыв воду, мужчина вытерся махровым полотенцем и вышел из ванной. Стены в коридоре внезапно качнулись. Сердце в груди заколотилось как бешеное, под воздействием стимуляторов и большой дозы кофеина. Но уже и это помогало плохо против накатывающегося сна.

Я не должен спать! Я должен продержаться максимально долго!

Пройдя в зал, Никита сел на диван и включил телевизор. На экране появился кадр спящих сурков и вкрадчивый голос Дроздова известил о девятимесячной дрёме, в которую впадают грызуны. Никита переключил канал.

«Вас замучила бессонница?!» донёсся радостный голос за кадром, «Новый препарат от нарушений сна»…

— Издеваетесь что ли? — Зло пробормотал Зуммеров и выключил телевизор на экране которого как раз появились мирно спящие люди.

Сил не спать наверно хватит на сегодня. Завтра я просто не выдержу. Надо, надо бороться со сном, но вечно я это делать не могу. Мозг в один момент сработает как предохранительный клапан и чтоб не дать себе сойти с ума, отключится.

Качание стен приобрело размеренность. В голове гулким эхом отдавался каждый звук: звон посуды на кухне, чириканье синичек за окном, шум проезжающего мимо дома автобуса. В зал вошла тётя Валя в просторном, голубом халате.

— Не возражаешь Никит, если я музыку включу?

Зуммеров кивнул головой и из магнитофона на полке полилась медленная, классическая композиция. Женщина прибавила звук и мелодия заполнила комнату.

И тут она начала танцевать.

Её па были безукоризненны. Полёт рук сравним лишь с взмахом крыльев лебедя. Она кружилась по залу в бесподобном, воздушном вальсе, словно паря над полом. Седые волосы распустились и взметались волнами при каждом изящном повороте. Никита заворожено смотрел на удивительное зрелище широко открытыми глазами от изумления. Никто никогда ему не говорил, что мать друга умеет так бесподобно танцевать. А тётя Валя кружилась всё быстрее и быстрее, обдавая Никиту порывами ветра, несущихся из под полов её халата.

Она великолепна! Почему же Павел ни разу не говорил мне про то, что его мать так танцует?

Музыка нарастала, равно как и темп танца.

Так странно, я не вижу её лица. И ещё… кажется под халатом у неё ничего нет.

Голубой халатик распахивался при танце всё чаще, обнажая тело женщины и теперь только слепой назвал бы её старушкой. Кожа на молодом, крепком теле отливала молочной белизной. Высокая, упругая грудь покачивалась в такт движениям. Идеальные бёдра вызывали лишь одно желание, поскорее прильнуть к ним. Всё это великолепие мелькало перед глазами Никиты, повергая того в сильное смущение и смятение. Он покраснел.

Я не могу желать тела матери лучшего друга! Просто не могу, надо немедленно успокоиться! Она мне тоже как мать, но Боже, до чего же она прекрасна!

Очередное эффектное па с высоко задранной ногой, заставило Никиту застонать.

Лицо. Я его по-прежнему не вижу. То прядь волос заслоняет, то внезапно вскинутая рука прикроет. Не вовремя халат взметнётся и опять лица не видно. Она безлика. Мать Павла Немова не имеет лица, зато танцует просто бесподобно. Зачем при всей присущей грации и умопомрачительных формах тела ей лицо? Тётя Валя… нет, Валентина!

Женщина кружилась уже в неком сумасшедшем ритме. Голубая ткань халата сливалась с телом, делая её похожей на мелькающее веретено. Музыка нарастала и нарастала в темпе, делая невыносимым звук непрерывного грохота ударных. Руки и ноги женщины мелькали с быстротой недоступной человеческому взгляду и были похожи на веера. Никиту замутило. При финальном ударе из колонок, тётя Валя мгновенно замерла на месте, раскинув руки в стороны и повернулась к мужчине.

Я не ошибся. Лицо у неё действительно отсутствует.

В голове стоящей посередине зала женщины зиял чёрный провал. Лицо словно кто-то неровно выломал из черепа, оставил неаккуратные обломки костей и свисающие лоскутки кожи. Пульсирующими струйками оттуда текла бледно-жёлтая жижа с копошащимися в ней мелкими, чёрными червями. Чудовище, не опуская рук, понеслось на помертвевшего от ужаса Никиту и в момент накрыло его удушливым зловонием.

— Проснись Никита! Проснись!

Зуммеров открыл газа и увидел стоящего над ним Павла. Лицо у друга было удивлённое и встревоженное.

— Ну, ты брат и кричать во сне. Что, кошмарики мучают?

Никита почувствовал мелкую дрожь.