88 мин, 12 сек 15468
Тебе, Оксаночка, племянница. Тебе, Костенька, внучок… И тебе, Паша, ты мне тоже теперь почти племянник. И тебе, Аня, се-стрица. И тебе, Маня, ангел ты наш… И тебе, Вася, сынок мой бес-путный. И тебе, жена.
— Спасибо, не забыл, — лукаво улыбается Нина Антоновна.
— И тебе, Олег. И тебе, Надюша. И тебе, внучок-именинник Сереженька! Всем нам!
Бокалы звенят. Все пьют вино.
Олег тоже пьет. Взгляд его скользит по лицам родных. А в ушах звучит приятный голос нищего: «Когда смерть подступит к тебе вплотную, когда ты ощутишь ее холод в сердце, когда боль твоя станет невыносимой, обратись к Сатане, покровителю стра-дальцев, отцу мудрости, и скажи вслух: «Возьми вместо меня дру-гого». И отдай ему того, кто связан с тобой кровным родством. И ты спасешься… Страдания отступят… Смерть отпустит тебя»…
— Нет. Никогда. Ни за что, — шепчет Олег.
— Ты о чем? — спрашивает Надя.
— Да так… Вспомнилось, — замялся Олег. — Бред такой! Но сейчас вдруг показалось…
Надя выжидающе смотрит на него, улыбается из-за бокала с вином.
— Понимаешь, Надюша, тут один нищий, сумасшедший на-верняка, сказал мне такую странную и страшную вещь…
Олег вдруг, поперхнувшись, замирает. Ставит бокал на стол. Встает, опрокинув стул.
— Олежек, что с тобой? — испуганно спрашивает Надя, тоже вскакивая.
Все остальные тоже поворачиваются к Олегу.
Олег, шатаясь, выходит из комнаты.
Надя бросается за ним.
Олег входит в ванную комнату, почти падает на край ванны и его начинает рвать кровью.
— Боже! Олег! Господи! — кричит Надя.
— Что случилось? — в ванную заглядывает Сергей Данило-вич.
— Сергей Данилович, «скорую» вызывайте! Скорее! — Надя подставляет ладонь под лоб Олега, чтобы он мог опираться головой о ее руку.
По дну ванны к сливу течет черная кровь…
Глава 2
Больница.
Шестиместная палата. Все кровати заняты мужчинами — ху-дыми, бритыми наголо. У всех — посетители. Но все они — и больные, и посетители — словно в тумане: двоятся, троятся… Олег смотрит на них словно сквозь пелену.
Олег лежит на кровати, на боку, свернувшись клубочком, в позе эмбриона, обхватив руками живот и поджав ноги. Под щекой у него, на подушке, — клеенка, накрытая матерчатой салфеткой. На салфетке — бурые пятна. Лицо Олега в поту, глаза полузакрыты, рот приоткрыт, из уголка рта стекает густая темная кровь. Он слабо, хрипло стонет.
В палату входит Надя с тазиком в руках. Тазик только что вымыт, с него капает вода. На Наде домашний халатик, надетый сверху джинсов и водолазки. Рукава засучены, на животе халата — бурые пятна. Через плечо переброшено полотенце, тоже в пятнах. Лицо — измученное, напряженное. Она подходит к кровати Олега, ставит тазик на пол, садится на стул, стоящий рядом с кроватью. Гладит Олега по голове, по плечу.
— Олежка, миленький… Полегчало тебе, родной?
Олег стонет громче, вдруг все тело его начинает сотрясаться в конвульсиях… Надя едва успевает подставить тазик — Олега опять рвет кровью. Когда приступ кончается, Олег бессильно замирает на кровати. Надя ждет какое-то мгновение, потом невольно оглядыва-ется — в шумной палате установилась вдруг тишина — и видит, что все больные и все посетители смотрят на них с Олегом. Надя сму-щенно отворачивается. Олег лежит без движения. Надя выносит та-зик с рвотой.
Когда она выходит, Олег приоткрывает глаза. Палата «плы-вет»: все — сияющее весенним светом окно, кровати, люди… Звуки доносятся словно издалека. Олега снова скручивает боль, он зажму-ривается, стискивает зубы… И стонет:
— Возьми… вместо меня… другого! Другого!
Надя моет тазик под раковиной. Возвращается в палату. Больные и посетители разговаривают, смеются. Олег лежит на спи-не, одна рука на животе, спокойно дышит… Надя окликает его, по-том касается его лба — он не слышит, не чувствует.
Надю пугает его неподвижность. Она ставит тазик и выбегает из палаты.
Через мгновение возвращается с медсестрой. Та склоняется над Олегом, щупает пульс, приподнимает веко.
— Он спит. Просто спит. Пульс и дыхание в норме.
— Но… только что… он так страдал, его рвало, — лепечет Надя.
— Полегчало, он и заснул. Знаете, бывает, они так измучают-ся от боли, а полегчает — их и не разбудишь, хоть из пушки стре-ляй. Организм нуждается в отдыхе.
— Но это не опасно?
— Сон-то? — улыбается медсестра. — Это хорошо, что он за-снул. Значит, наконец лекарства подействовали. А то все никак не могли боль снять, Ольга Андреевна, лечащий врач, даже говорила, что… Вобщем, волновалась, что боль снять не удается. На второй стадии так быть не должно. Но раз заснул — значит, подействовало. И вы, если хотите, можете домой идти. Все равно через полтора ча-са всем посетителям уходить. А раз он спит… Вам тоже надо от-дохнуть.
— Спасибо, не забыл, — лукаво улыбается Нина Антоновна.
— И тебе, Олег. И тебе, Надюша. И тебе, внучок-именинник Сереженька! Всем нам!
Бокалы звенят. Все пьют вино.
Олег тоже пьет. Взгляд его скользит по лицам родных. А в ушах звучит приятный голос нищего: «Когда смерть подступит к тебе вплотную, когда ты ощутишь ее холод в сердце, когда боль твоя станет невыносимой, обратись к Сатане, покровителю стра-дальцев, отцу мудрости, и скажи вслух: «Возьми вместо меня дру-гого». И отдай ему того, кто связан с тобой кровным родством. И ты спасешься… Страдания отступят… Смерть отпустит тебя»…
— Нет. Никогда. Ни за что, — шепчет Олег.
— Ты о чем? — спрашивает Надя.
— Да так… Вспомнилось, — замялся Олег. — Бред такой! Но сейчас вдруг показалось…
Надя выжидающе смотрит на него, улыбается из-за бокала с вином.
— Понимаешь, Надюша, тут один нищий, сумасшедший на-верняка, сказал мне такую странную и страшную вещь…
Олег вдруг, поперхнувшись, замирает. Ставит бокал на стол. Встает, опрокинув стул.
— Олежек, что с тобой? — испуганно спрашивает Надя, тоже вскакивая.
Все остальные тоже поворачиваются к Олегу.
Олег, шатаясь, выходит из комнаты.
Надя бросается за ним.
Олег входит в ванную комнату, почти падает на край ванны и его начинает рвать кровью.
— Боже! Олег! Господи! — кричит Надя.
— Что случилось? — в ванную заглядывает Сергей Данило-вич.
— Сергей Данилович, «скорую» вызывайте! Скорее! — Надя подставляет ладонь под лоб Олега, чтобы он мог опираться головой о ее руку.
По дну ванны к сливу течет черная кровь…
Глава 2
Больница.
Шестиместная палата. Все кровати заняты мужчинами — ху-дыми, бритыми наголо. У всех — посетители. Но все они — и больные, и посетители — словно в тумане: двоятся, троятся… Олег смотрит на них словно сквозь пелену.
Олег лежит на кровати, на боку, свернувшись клубочком, в позе эмбриона, обхватив руками живот и поджав ноги. Под щекой у него, на подушке, — клеенка, накрытая матерчатой салфеткой. На салфетке — бурые пятна. Лицо Олега в поту, глаза полузакрыты, рот приоткрыт, из уголка рта стекает густая темная кровь. Он слабо, хрипло стонет.
В палату входит Надя с тазиком в руках. Тазик только что вымыт, с него капает вода. На Наде домашний халатик, надетый сверху джинсов и водолазки. Рукава засучены, на животе халата — бурые пятна. Через плечо переброшено полотенце, тоже в пятнах. Лицо — измученное, напряженное. Она подходит к кровати Олега, ставит тазик на пол, садится на стул, стоящий рядом с кроватью. Гладит Олега по голове, по плечу.
— Олежка, миленький… Полегчало тебе, родной?
Олег стонет громче, вдруг все тело его начинает сотрясаться в конвульсиях… Надя едва успевает подставить тазик — Олега опять рвет кровью. Когда приступ кончается, Олег бессильно замирает на кровати. Надя ждет какое-то мгновение, потом невольно оглядыва-ется — в шумной палате установилась вдруг тишина — и видит, что все больные и все посетители смотрят на них с Олегом. Надя сму-щенно отворачивается. Олег лежит без движения. Надя выносит та-зик с рвотой.
Когда она выходит, Олег приоткрывает глаза. Палата «плы-вет»: все — сияющее весенним светом окно, кровати, люди… Звуки доносятся словно издалека. Олега снова скручивает боль, он зажму-ривается, стискивает зубы… И стонет:
— Возьми… вместо меня… другого! Другого!
Надя моет тазик под раковиной. Возвращается в палату. Больные и посетители разговаривают, смеются. Олег лежит на спи-не, одна рука на животе, спокойно дышит… Надя окликает его, по-том касается его лба — он не слышит, не чувствует.
Надю пугает его неподвижность. Она ставит тазик и выбегает из палаты.
Через мгновение возвращается с медсестрой. Та склоняется над Олегом, щупает пульс, приподнимает веко.
— Он спит. Просто спит. Пульс и дыхание в норме.
— Но… только что… он так страдал, его рвало, — лепечет Надя.
— Полегчало, он и заснул. Знаете, бывает, они так измучают-ся от боли, а полегчает — их и не разбудишь, хоть из пушки стре-ляй. Организм нуждается в отдыхе.
— Но это не опасно?
— Сон-то? — улыбается медсестра. — Это хорошо, что он за-снул. Значит, наконец лекарства подействовали. А то все никак не могли боль снять, Ольга Андреевна, лечащий врач, даже говорила, что… Вобщем, волновалась, что боль снять не удается. На второй стадии так быть не должно. Но раз заснул — значит, подействовало. И вы, если хотите, можете домой идти. Все равно через полтора ча-са всем посетителям уходить. А раз он спит… Вам тоже надо от-дохнуть.
Страница
5 из 26
5 из 26