Отцы Кошмаров

— Прямо «Молчание Ягнят», — попытался разрядить атмосферу Вулко, но никто даже не умехнулся, и ему самому стало еще менее уютно в этих белых, бесконечных помещениях, где в воздухе витал неистребимый запах аммиака.

Наконец, они подошли к нужной палате. Санитар молча открыл решетку, зашел и отцепил ремни у лежащей лицом к стене фигуры на кровати. Осторожно обняв фигурку за плечи, санитар помог ему приподняться, чтобы тот сел на кровати. Перед приятелями предстал человек вовсе не похожий ни на сектанта, ни на безумца. Да, волосы торчали всклокоченным колтуном, да, щетина была даже не трехнедельная, но все это было вполне объяснимо — попробуй приведи себя в порядок, если тебе даже ложку не доверяют и все время ты проводишь с ремнями на руках. Взгляд же у пациента был не затуманенный, ясный, выражение лица слегка устало, но не агрессивно-заторможенное, какие привык видеть Андрей на практике в институте. Мужчина этот обладал приятной внешностью, телосложения был среднего, и чем-то напоминал вежливого метрдотеля. Андрей не растерялся и, накинув белый халат, выданный главврачом резво присел на стул, заботливо принесенный санитаром из коридора.

— Добрый день, Ярослав, меня зовут Андрей Гофман, сегодня я и мой ассистент, Вулко Вышчек, приехали пообщаться с Вами, главврач — мой хороший друг, попросил меня Вас осмотреть, так как доверяет моему профессиональному мнению. Пожалуйста, чувствуйте себя свободно и ни о чем не волнуйтесь, я всего лишь задам Вам несколько вопросов, — не моргнув и глазом соврал психиатр. Вулко же стоял у двери и молча пытался сойти за «умного». Находиться по ту сторону от пускай даже открытой решетки ему не нравилось, и он внимательно следил за санитаром, ждавшим в коридоре. Толстяк задумчиво морщил лоб — ему нужны была вся концентрация, чтобы сносно понимать столь деликатные беседы на чешском.

— Здравствуйте, Андрей, — поздоровался Ярослав бесцветным, тихим голосом, — Да, разумеется. Впрочем, как мне кажется, Вы зря пришли. Доктор Гольдштейн очень четко установил причину моего состояния — суицидально-поведенческое расстройство на фоне маниакально-депрессивного психоза. Кажется, проще некуда.

— А у Вас есть какие-то объективные причины желать собственной смерти, Ярослав? В Вашем личном деле я насчитал четыре попытки суицида — вы были невероятно настойчивы в своем стремлении. В чем же дело? -Объективных причин, кроме болезни, доктор, у меня нет, — дежурно ответил пациент, и после этих слов Андрей оглянулся и выразительно взглянул на Вулко над очками.

— А если нету причин объективных, какими же были субъективные? — спрашивал Андрей пациента, при этом спрашивая себя, что же он вытворяет. Поехал к черту на кулички, выяснять обстоятельства смерти своей жены и ребенка… ради чего?

— Ну, скажем так, Андрей, я просто потерял стимул жить. Цель пропала, — скучающе произнес Ярослав и посмотрел куда-то на стену.

— А какова была Ваша цель?

— Не стройте из себя дурака, доктор, — раздраженно бросил бедолага, — Вы не могли не читать об обстоятельствах, при которых я попал сюда, а не на стол к коронеру, как и должен был.

— То есть целью Вашей жизни была смерть? Тогда Вы ничего еще не потеряли, — Психиатр намеренно прикидывался дурачком — ничто не заставляет людей разоткровенничаться лучше, чем желание быть понятым и услышанным.

— Я потерял все, доктор, и Вы должны понимать лучше других. Ведь это Ваша дочь стала Скорбным Агнцем. Вы знаете, что именно Ваша жена должна была… Увидев выражение лица Андрея, пациент осекся.

— Простите, не хотел Вас расстраивать. Просто, находясь здесь начинаешь чувствовать свою безнаказанность и начинаешь по-настоящему сходить с ума.

— То есть Вы считаете, что психически здоровы, — взяв себя в руки спросил психиатр.

— Да, разумеется, да, как Вы еще не поняли? Разумеется, я здоров! — неловко взмахнул связанными руками пациент и случайно смахнул очки с носа так неосторожно наклонившегося доктора. С нежным звоном изящный предмет в золотой оправе упал на кафельный пол, приземлившись на линзы. Те разлетелись блестящими осколками по всему полу.

— Ничего страшного, все в порядке, рама цела, а линзы вставить стоит нынче копейки, — Андрей постарался изобразить безмятежность, но Вулко видел, как неуютно и беззащитно ощущает себя доктор.

— Пойду уборщицу приведу, — буркнул санитар и оставил пациента наедине с посетителями.

— А теперь слушайте, — наклонился Ярослав к Андрею, — Здесь нет никакого безумия, никакой темной тайны, просто Алый Король в ночь кровавой луны призвал дочерей и сыновей своих выйти из утробы Матери, поклониться Отцу и возрадоваться с Сыном навеки. И мы, отмеченные знаком его, откликнулись на зов. Теперь и жена, и дочь твои возрадуются в Алых Чертогах под напевы гияд. А я… я сгнию в этой чертовой психушке, если ничего не сделаю.