Великие Немые

Стул медленно поднимается вверх.

ФЕДОР ПАВЛОВИЧ КАРАМАЗОВ. Первая жена бивала меня. Любил я боль! Любил мазохизм ее до истомы. Роль обиженного супружника толкала на выдуманные «измены». Все наиподробно ей рассказывал. А она, в ответ, билась в истериках. Это вызывало у меня оргазм.

Стул медленно поднимается вверх.

ФЕДОР ПАВЛОВИЧ КАРАМАЗОВ. Повторяю, господа. Это вызывает у меня оргазм. Как быть иначе? Я импотент от алкоголизма! Только скандал душу греет. Ее мазохизм палит огнем. Это греет мою задницу. Люблю я это больше жизни.

Стул медленно поднимается вверх.

ФЕДОР ПАВЛОВИЧ КАРАМАЗОВ. Все было хорошо с ней! Убежала она, только, со студентом семинаристом. Жутко этим отомстила мне за импотенцию. Злючка — Офелия! Вот она кто! Поставила меня в Петрушки и оставила стоять в шутовском ряду. Я не стал ей мстить. Самка негодная! Я припомнил это сыну ее, Дмитрию. Я не забыл этого сыну ее, Дмитрию. Больно хотелось причинить боль. Я бросил его малюткой на холопской кухне. Нет у него никакого наследства! Одни счета, неоплаченные им, в моих трактирах и кабаках. Я обобрал его ребенком. Я обобрал его взрослым. Ха-ха-хе… больно жаль молокососа!

Гомерически хохочет. Почесывает голову на затылке и за ухом.

ФЕДОР ПАВЛОВИЧ КАРАМАЗОВ. Объясняю, господа!

Стул медленно поднимается вверх.

ФЕДОР ПАВЛОВИЧ КАРАМАЗОВ. Напоминаю, господа! Зазноба моя, вторая жена, смяла меня, как перину. Бросил пить. Принялся есть витамины, ходить по врачам. Похоть моя к ней и сладострастие оздоровили плоть. Я вылечился. Алкоголизм забыл. Перестал быть импотентом. Изменил мазохизм на ласку. Ей было пятнадцать, когда мы спаривались. Мне в тот день подошло… за сорок годков. Церковь не разрешила брак, но ее синагога не возражала. Нет, не видать бы мне жены шестнадцати лет через православные обряды. Не отдала бы генеральша, православная генеральша, подопечную Софью для моего брака. Ее еврейство открыло дверь для меня. Открыл я ее по питейному бизнесу, когда ездил к жидам. Она мой сувенир. Хотел ее больно. Девственница «резанула» по сердцу. Похоть истомила до умопомрачению. Ее двоих малюток я милую и холю больше всего. Сиротками они стали. Люблю сироток. Ванятка и Алеша мои любимые чада.

Над головой Федора Павловича Карамазова появились бесовские рожки.

ФЕДОР ПАВЛОВИЧ КАРАМАЗОВ. А, Пашка, что полюбовник мой… Павел Федорович. Подарок он для меня от… приблуды — барина, девки юродивой. Так… ничего нового. Я, как и отец мой, что совратил меня. Он тоже был Павел Федорович. А сына я назвал в отместку. Назвал его Павел Федорович. Хотел я узнать, что мой родной чувствовал, когда спал со мной мальчонкой. Мщу я старику отцу, Павлу Федоровичу, что опоганил мое тело и озлобил мою душу. Мой новый Павел Федорович только-только убил меня ЛИМОНАДОМ.

Последнее слово говорит шепотом.

ФЕДОР ПАВЛОВИЧ КАРАМАЗОВ. Еще раз повторяю, господа! Замечайте мои приметы! Я всегда гадко хихикаю. Давлю сумасбродством. От яда и желчи у меня мешки под глазами. Морщины везде. Лоснится жирком лицо. Черные и истлевшие зубы. Пухлые липкие губы. Дышу смрадом. Слюна по губам брызжет. Нос бесконечно течет. Я себе нравлюсь.

Через сцену везут телегу. Много цветов. В ней детский белый гробик. Медленно идут дети и подростки. Их может быть десять — двадцать. Молчат. У каждого ребенка в руках металлическая клетка с белым голубем. Рядом идет Алексей Федорович Карамазов. Никто не выпускает птиц. Они беспокойно воркуют. Телега остановилась. Все актеры оглядываются по сторонам. Репродуктор усиливает звук человеческого сердцебиения. Вот все и ушли со сцены. Отстал ото всех Алексей Федорович Карамазов. Он машет всем во след. Минута — другая, вот все уже и скрылись. Он возвращается на центр сцены. Никого вокруг нет. Он пристально смотрит в зрительный зал. Находит своих братьев.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. А, вы чего здесь делаете? А, ну-ка идите сюда, братишки.

Зовет на сцену из зрительного зала.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. Иди сюда, Дима.

Манит пальцем к себе. Ждет его. Вот он и подошел. Дарит брату «цветок».

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. А, это тебе цветок. Ты, Паша, иди сюда.

Манит пальцем к себе. Ждет его. Вот он и подошел. Дарит брату «цветок».

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. Четверо нас братьев вместе. Возьмите каждый по цветку. Отнесите на могилу папеньки. А это мне цветок. Разве не весна — красавица на дворе. Я вас всех люблю. Тяжело мне после похорон и кладбища.

Все видят, что никаких «цветов» у него в руках нет.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. Черемухой пахнет. То — ли пьяный. То — ли впал в беспамятство. Лепота — какая вокруг! Жить хочется. Любить хочется. Грушенька, где ты? Подойди ты ко мне. Никого нет вокруг, кто любит меня. Один я, хоть и среди братьев.

Алексей Федорович Карамазов потягивается. Обнимает себя руками от плеча к плечу.