Великие Немые

Садится в кресло. Алексей Федорович Карамазов присел на кресельной скамеечке, в ногах.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. Святой отец, не понимаю я братьев своих. Не принимают они смирения моего. Не борюсь я с судьбой своей… Не террорист я. Не противлюсь Богу. Разве что-то… не так со мной? Хочу в любви жить с семьей моей, что Богом дарованной мне на свете белом. Хочу мира в доме отца моего, Федора Павловича Карамазова.

СТАРЕЦ ЗОСИМА. Знаю, мальчик мой, знаю. Вижу. Все вижу я, хоть и слеп… уже тридцать лет. Вижу все на ощупь. Слышу дыхание людей. Сердца их сами говорят… без слов. Знаю я, Алеша, покаяться хочешь? Открой свое сердце… говори слово грешное. Скажи слово… облегчения.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. Грешен я в магии, колдовстве с ворожбой. Не знал, как помочь миру между младшим братом моим Павлом Федоровичем и отцом нашим, Федором Павловичем… Карамазовым.

СТАРЕЦ ЗОСИМА. Ах, Алеша… Алеша. Славяне мы. Забытый Перун довизантийский живет в нас со Христом на одной лавке. Не можем мы отделить их… костры устроить. Верим в приметы и в ворожбу. Мягкотелы и лишены мщения. Не было у нас многовековой инквизиции… поэтому. Мы не англосаксы, их крестоносцы, что говорят религиозные войны под знаменем церквей. И колдунов у нас не сжигали. И юродивый и кликуша на каждом углу сидят. Доброта в нас живет. В нас, русичах… не борется идол с долгом. Нет среди, нас русичей, такого фанатичного Христа, чтобы жег единокровных братьев… во время Креста. Люблю я мудрость славян за это, Алешка. Не говори мне всего… Что ты делал? Фотографии «слеплял» воском? Кофейная гуща — гущица не удалось для ворожбы? Не бойся этого, Алешенька, мальчик светлый. Не льешь ты крови. А это уже Богоугодное дело. И то… разве это грех какой?

Обнимает юношу.

СТАРЕЦ ЗОСИМА. Гордись славянами. У нас душа нараспашку. Мы великий народ уже тем, что не было у нас Варфоломеевской ночи, не резали мы десятки тысяч голов и не насаживали эти головы на кол, ради славы для своей веры, как… фанатики. Ах, Алеша, помни гордость за свой народ. Для нас вера это любовь и терпение.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. А еще…

Дрожит голос.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. Не люблю Павла я. Никак моя душа не может смириться. Ненависть у меня против него. Спит он с отцом в одной… кровати. Все понимаю, а рвет это мою душу. Разве не против Бога… Христа это? Зосима!? Я все способен забыть, но не то, что против моих религиозных убеждений. Против веры это, Зосима. Против нашей веры! А…

Плачет. Руки, как крылья у птицы топорщатся.

СТАРЕЦ ЗОСИМА. Ах, Алеша! Помнишь ли ты Святое Писание. Где канонизированные святые Давид и Джонатан… Спали вместе. Разве Бог наш отстранил их от церкви или от себя? Нет! Не отстроил! Забудь и ты эту… ненависть. Совсем она заслепила тебя. А? Все, созданное Богом, оставь самому Богу и решать, В тайнах Бога слава Богова. Слава Бога в силе Боговой. Мы смертны, и не нам смертным решать тайны Мира. Любовь не рождает Зло. Любовь усмиряет смуту в нас. Нам надобно беречься от зла, искушений злобой. Мир нежен для мира между нами. Любовью зовется… любовь во Христе. Так-то, Алеша! Пусть все любят друг друга. Не суди брата и отца. Люби всех и не делай войн между людьми.

Алексей Федорович Карамазов целует ноги, замирает.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. Богу Богово. Да, согласен, усмирил ты во мне гнев… бесов. Не от Бога жила былая злоба во мне. Не хочу бороться с любовью, ее природой. Бессмертие души, вот… моя стезя и забота. Али нет.

СТАРЕЦ ЗОСИМА. Да… бессмертие души. Блюди человеколюбие. Вот где наша слава. Слава нам земная во веки вечные. Разве не хочешь ты спросить меня? Зачем в ноги упал… Ироду-брату твоему.

Алексей Федорович Карамазов вскакивает.

АЛЕКСЕЙ ФЕДОРОВИЧ КАРАМАЗОВ. Боюсь даже… спросить, боговерного старца. Тебя, Зосима.

Глаза горят.

СТАРЕЦ ЗОСИМА. Не тот страшен человек-бес, что под ученого родятся. Это я об Иване Федоровиче говорю тебе, Алексей! А тот страшен человек, что берет хулу… «на щит» и змеей в языке, жале змеином, прорастает через сообщников. Ведь Иван Федорович — теоретик. Бог его таким народил. Бог его таким и к себе… подберет. сам увидишь! Увидишь вскоре! Лишит его здоровья со дня на день Бог-то. И будет то самое, если Иван Федорович далеко зайдет в своих «злых» умыслах. Тут-то ему и конец… будет. Разве ты не читывал из газет, что сатанист Маркс при смерти. Стоит он денно и нощно на коленях перед смертью… Замаливает свои бесовские «Капиталы»? Разве не открылась ему истина, что наказывает его сверхъестественная сила, отнимая из семьи одного ребенка за другим. Открыл он через свою боль, что это и есть небесное предостережение! Понял, что человеческие жертвоприношения — дьявольская затея. Светлое будущее… Кровавая идея тот его коммунизм. Нет, Алеша, «Капитал» — книга не для славян. Много крови надо пролить, если верить в Маркса, англосакса.