Добавить в моё избранное
91 мин, 24 сек 7059
Сам по себе бы его телефон не затрезвонил. Но… ведь могло звонить и то существо? То, из-за которого он не дошёл до милицейского отделения.
— Алло? — послышалось на том конце провода. Так, словно трубку снял не Карпов, а та капризненькая мечтательница с улицы. Судя по интонациям, Иван был уверен, что это она звонит. Она и никто больше. Во всяком случае, Таня бы ему точно не позвонила!
— Ты что, действительно хочешь посмотреть на все эти костюмы монстров? — перешёл Иван с места в карьер. Чего тянуть?
— Что? — на какую-то секунду растерялась девочка.
— Ну, помнишь, ты прогуливала сегодня свою собаку и подошла ко мне?
— А, да, да, помню. А это вы?
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Конечно, монстры меня интересуют очень мало, — откуда ни возьмись, появился у девочки деловой тон. — В основном, я занимаюсь писательством. Ну… так. Пишу ужасы, описываю какие-то сцены…
— И ты хотела бы, чтобы их экранизировали, — тоже решил Карпов перейти на диалект какого-нибудь бюрократа. — Я тебя правильно понял?
— Да и дело даже не в этом, — продолжала легкомысленно лепетать девчушка. — Я совсем другое подумала.
— Что же ты подумала, хорошая? — ожидал Иван какого-нибудь выстрела в ухо в виде оскорбления и коротких гудков. В конце концов, ничего серьёзного: девочка приняла его за какого-то актёра, занимающегося киносъёмками, но не смогла понять, что ошиблась. — Это очень простительно для её нежного возраста.
— То, что многие взрослые сторонятся детей. Например, боятся разговаривать с ними по телефону.
— Что? Прости, не понял. Ну, и что, что сторонятся? — Иван закудахтал, потому что почувствовал какой-то намёк. Мол, если взрослые такие, как он, то они больше похожи на извращенцев, нежели чем на самих «взрослых». Или ещё какую-нибудь гадость боялся услышать: «Моя собака почувствовала, что в вашем кармане лежат чьи-то детские трусики». И как ему выкручиваться, чтобы на него не начали показывать пальцем?
— А то, что это какая-то война. Война между взрослыми и детьми.
Девочка говорила спокойным голосом. Видимо, она чувствовала себя каким-то философом.
— Меня сторонится мой отец, — говорила она также спокойно. — Мама ничего не знает, но он иногда, когда моет меня в ванной, то сам тоже раздевается.
— Как это… раздевается? — У Ивана чуть не остановилось в груди сердце оттого, что он услышал.
— Ну, я не знаю… Вы, может, не любите выражений, но… его член поднимается аж к самому пупку.
— Это что, родной отец?! Не отчим?!
— Да, родной, родненький…
— И ты сама видела, как…
— Не знаю, если вы поверите, что через серо-зелёную воду можно увидеть, то…
— Нет, не надо… Не продолжай дальше… Потому, что…
— Ну, что ж вы так кипятитесь? Считайте, что я говорю глупости. Я же маленькая девочка!
— Но подожди! Ты…
— И я иногда отношу свои трусы и закапываю их в землю.
— Как? — совсем уже опешил Иван. — Как-как?
— Бог наказал Онана, — перешла уже та на цитирование Библии. — За то, что Онан сбрасывал семя на земную почву. Интересно, накажет ли он моего отца? За то, что он мыл меня в ванне, сам садился туда и… прятал в мыльной пене одну руку.
— Постой! То, о чём мы говорим… Это нельзя по телефону! Э-э… По телефону не положено материться…
— Я не материлась. Я просто пыталась вам объяснить на примерах, как так бывает, что взрослые игнорируют детей. Моему отцу становится очень стыдно и он… И он не обращает на меня внимание.
Вот и поговорили. Но Карпов не расстраивался из-за этой беседы. Она ведь сама ему во всём созналась: это были глупости. Обычный детский лепет. Всё, что хотела эта девочка, узнать, работает он на киностудии или не работает. Так, что оскорбления бывают двух порядков: мгновенные и постепенные-неторопливые. Такие, как он сейчас услышал от этой избалованной малышки. Сидит дома и не знает, чем заняться. Дай, думает, наговорю каких-нибудь глупостей про своего отца, авось поверят. Поэтому Карпов всё то, что услышал по телефону, не воспринимал всерьёз. В конце концов, все девочки мечтают быть кинозвёздами.
И вообще, если его что-то как-либо удручало, то только то, что он не успел вовремя подобрать правильное слово при разговоре с данной девочкой. Такое с ним часто бывало. Он не должен был обвинять её в том, что она матерится. Куда лучше прозвучало бы слово «богохульствует»? Ведь он именно это пытался выразить?
В спальне Карпова постоянно торчал молчаливый телефон. Но только хозяин спальни знал разгадку этого «секретика»: Телефон не сломан, но постоянно молчит (даже ночью не «воет», как соседская овчарка) — почему? А вот потому, что Карпов всё время пытается кому-то дозвониться по этому телефону. Вернее, не «кому-то одному», а « какой-то одной», — так будет правильнее сказать.
— Алло? — послышалось на том конце провода. Так, словно трубку снял не Карпов, а та капризненькая мечтательница с улицы. Судя по интонациям, Иван был уверен, что это она звонит. Она и никто больше. Во всяком случае, Таня бы ему точно не позвонила!
— Ты что, действительно хочешь посмотреть на все эти костюмы монстров? — перешёл Иван с места в карьер. Чего тянуть?
— Что? — на какую-то секунду растерялась девочка.
— Ну, помнишь, ты прогуливала сегодня свою собаку и подошла ко мне?
— А, да, да, помню. А это вы?
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Конечно, монстры меня интересуют очень мало, — откуда ни возьмись, появился у девочки деловой тон. — В основном, я занимаюсь писательством. Ну… так. Пишу ужасы, описываю какие-то сцены…
— И ты хотела бы, чтобы их экранизировали, — тоже решил Карпов перейти на диалект какого-нибудь бюрократа. — Я тебя правильно понял?
— Да и дело даже не в этом, — продолжала легкомысленно лепетать девчушка. — Я совсем другое подумала.
— Что же ты подумала, хорошая? — ожидал Иван какого-нибудь выстрела в ухо в виде оскорбления и коротких гудков. В конце концов, ничего серьёзного: девочка приняла его за какого-то актёра, занимающегося киносъёмками, но не смогла понять, что ошиблась. — Это очень простительно для её нежного возраста.
— То, что многие взрослые сторонятся детей. Например, боятся разговаривать с ними по телефону.
— Что? Прости, не понял. Ну, и что, что сторонятся? — Иван закудахтал, потому что почувствовал какой-то намёк. Мол, если взрослые такие, как он, то они больше похожи на извращенцев, нежели чем на самих «взрослых». Или ещё какую-нибудь гадость боялся услышать: «Моя собака почувствовала, что в вашем кармане лежат чьи-то детские трусики». И как ему выкручиваться, чтобы на него не начали показывать пальцем?
— А то, что это какая-то война. Война между взрослыми и детьми.
Девочка говорила спокойным голосом. Видимо, она чувствовала себя каким-то философом.
— Меня сторонится мой отец, — говорила она также спокойно. — Мама ничего не знает, но он иногда, когда моет меня в ванной, то сам тоже раздевается.
— Как это… раздевается? — У Ивана чуть не остановилось в груди сердце оттого, что он услышал.
— Ну, я не знаю… Вы, может, не любите выражений, но… его член поднимается аж к самому пупку.
— Это что, родной отец?! Не отчим?!
— Да, родной, родненький…
— И ты сама видела, как…
— Не знаю, если вы поверите, что через серо-зелёную воду можно увидеть, то…
— Нет, не надо… Не продолжай дальше… Потому, что…
— Ну, что ж вы так кипятитесь? Считайте, что я говорю глупости. Я же маленькая девочка!
— Но подожди! Ты…
— И я иногда отношу свои трусы и закапываю их в землю.
— Как? — совсем уже опешил Иван. — Как-как?
— Бог наказал Онана, — перешла уже та на цитирование Библии. — За то, что Онан сбрасывал семя на земную почву. Интересно, накажет ли он моего отца? За то, что он мыл меня в ванне, сам садился туда и… прятал в мыльной пене одну руку.
— Постой! То, о чём мы говорим… Это нельзя по телефону! Э-э… По телефону не положено материться…
— Я не материлась. Я просто пыталась вам объяснить на примерах, как так бывает, что взрослые игнорируют детей. Моему отцу становится очень стыдно и он… И он не обращает на меня внимание.
Вот и поговорили. Но Карпов не расстраивался из-за этой беседы. Она ведь сама ему во всём созналась: это были глупости. Обычный детский лепет. Всё, что хотела эта девочка, узнать, работает он на киностудии или не работает. Так, что оскорбления бывают двух порядков: мгновенные и постепенные-неторопливые. Такие, как он сейчас услышал от этой избалованной малышки. Сидит дома и не знает, чем заняться. Дай, думает, наговорю каких-нибудь глупостей про своего отца, авось поверят. Поэтому Карпов всё то, что услышал по телефону, не воспринимал всерьёз. В конце концов, все девочки мечтают быть кинозвёздами.
И вообще, если его что-то как-либо удручало, то только то, что он не успел вовремя подобрать правильное слово при разговоре с данной девочкой. Такое с ним часто бывало. Он не должен был обвинять её в том, что она матерится. Куда лучше прозвучало бы слово «богохульствует»? Ведь он именно это пытался выразить?
В спальне Карпова постоянно торчал молчаливый телефон. Но только хозяин спальни знал разгадку этого «секретика»: Телефон не сломан, но постоянно молчит (даже ночью не «воет», как соседская овчарка) — почему? А вот потому, что Карпов всё время пытается кому-то дозвониться по этому телефону. Вернее, не «кому-то одному», а « какой-то одной», — так будет правильнее сказать.
Страница
9 из 26
9 из 26
