— Ты помнишь, как мы встретились? — Да. — Ты любил меня хотя бы тогда?
Добавить в моё избранное
74 мин, 26 сек 19714
— Не знаю. Может быть, и любил…
— Тогда, зачем всё это?!
Комната. Практически пустая. Здесь давно никто не живёт. Из мебели только два стула, поставленных друг против друга. К одному из них (привинченному к полу) привязана девушка со следами побоев на лице; на другом, сгорбившись, чуть не плача, сидит молодой человек и поигрывает двадцатисантиметровым ножичком.
— Зачем? И вправду, зачем?
— Может, ты меня отпустишь?
— Не отпущу. И не проси. Я не знаю, зачем ты здесь, но отсюда ты не выйдешь, разве что обмажешься красным и залезешь в чёрное…
— Прекрати меня пугать! Макс, нельзя со мной так играть. Ты же знаешь, что папа найдёт меня. Он из тебя котлету сделает, подонок! Отпускай меня сейчас же.
— Макс? Кто такой Макс? Причём здесь твой папа? Вообще, что здесь происходит? И зачем мне нож… — парень спокойно встаёт со стула, подходит к девушке и проводит лезвием по напряжённому предплечью, из пореза сочится кровь, — Красное… Красное… Я люблю красное. У мамы была красная сумка, в сумке были головы… БУМ! Как я любил их давить, а из них вытекало что-то непонятное, непонятное, но вкусное, очень вкусное… Мама запрещала мне пробовать это, говорила, что некрасиво большому мальчику давить помидоры, наказывала меня, а я знал, что никакие это не помидоры. Мама меня обманывала, и я обманул маму. БУМ! Было красиво и вкусно…
Она закричала. А что ей оставалось делать? Он ударил её кулаком в лицо и ушёл, хлопнув дверью…
Девушка кричала, пыталась раскачать стул, потом долго плакала, потом затихла — уснула…
Медленно, но верно лето вступало в свои права. Позади остались дожди, грозы, печальная пасмурность неба по утрам, ощущение безысходности или отчаянья и другие прелести переходного периода от осеннего сплина к светлому и солнечному будущему.
Оксана привела себя в порядок, на скорую руку позавтракала и, слегка подкрасив от природы, будто наполненные солнечным светом, утонувшим в вишнёвом соке, губы, вышла навстречу новому дню…
— Ксюха, прости меня. Я дурак, мерзавец, понимаю, что всё кончено, но…
— Макс, я прощу тебя, я даже не буду заявлять в милицию, я (переходит на значительный, доверительный шёпот) даже ничего не скажу папе. Только отпусти меня, тварь!
— Конечно, конечно… Сейчас (достаёт из-за спины нож, разрезает веревки, девушка, не веря в своё счастье, вскакивает со стула, бежит к двери).
— Извини… Моя голова… Я не властен… Прости меня. (Макс бьёт Ксюшу по голове вторым стулом, Ксюша падает на пол без сознания, на щербатый паркет стекает кровь из рваной раны на затылке, плачущий Макс стоит над телом с отколовшейся ножкой в руке и кричит).
Погода в тот день была прекрасна, Оксана договорилась с подругой встретиться через час в их любимом кафе на другом конце города. Она любила ходить пешком, поэтому вышла загодя…
Природа уже проснулась, и сейчас прямо перед девушкой разворачивалось завораживающее действо под названием Лето (можно сказать, эксклюзив в суровых условиях средней полосы России). Она шла лёгкой походкой, наслаждаясь свежим воздухом, мягкой тенью деревьев, улыбаясь бездонному океану неба, где белым раскалённым шаром плескалось любящее и согревающее весь мир Солнце…
Девушка не замечала, что из-за живой стены столетних вязов и дубов за ней безотрывно наблюдают чьи-то глаза, буквально пожирающие её…
— Извините, а вы не знаете, как пройти в ближайшую аптеку? — он появился, как чёрт из табакерки, Оксана даже отшатнулась от неожиданности.
— Господи, как вы меня напугали! — нервный смешок, — Аптека? Вам нужна аптека?
— Девушка, а я вас люблю. Меня Макс зовут.
— Аптека будет примерно через двести-триста метров по прямой. До свидания.
— Постойте, — его пальцы цепко сжали её тонкое запястье. — Вы не назвали своего имени, не жаль ли вам убитой надежды? Она истекает кровью и молит о помощи… Назовите хотя бы имя. Не дайте ей умереть! Не дайте!
— Перестаньте кричать. На нас уже смотрят люди. Меня зовут Оксана…
— Оксана… Оксана… Не прощаюсь, — он отпустил её руку и ушёл, растворившись в толпе…
«Надо же, испортил всё настроение!», — идти больше не хотелось, она с трудом дошла до ближайшей трамвайной остановки, села в трамвай и уехала на встречу, душевных сил на которую не осталось вовсе…
Ксюша очнулась от тошноты. Она открыла глаза и не увидела ничего, кроме размытых силуэтов, затем её вырвало, прямо на пол, прямо себе под ноги, вырвало желтовато-зелёной массой с прожилками крови, после сознание отключилось.
Утро следующего дня ничем не отличалось от других: Ксюша, как кошка, грациозно потянулась в кровати, стряхивая с длинных (чуть ли не до неба) ресниц остатки воздушного и невесомого, похожего на снег сна…
Заварив чашку кофе, чей аромат живо наполнил квартиру, Оксана села за свой любимый столик у окна.
— Тогда, зачем всё это?!
Комната. Практически пустая. Здесь давно никто не живёт. Из мебели только два стула, поставленных друг против друга. К одному из них (привинченному к полу) привязана девушка со следами побоев на лице; на другом, сгорбившись, чуть не плача, сидит молодой человек и поигрывает двадцатисантиметровым ножичком.
— Зачем? И вправду, зачем?
— Может, ты меня отпустишь?
— Не отпущу. И не проси. Я не знаю, зачем ты здесь, но отсюда ты не выйдешь, разве что обмажешься красным и залезешь в чёрное…
— Прекрати меня пугать! Макс, нельзя со мной так играть. Ты же знаешь, что папа найдёт меня. Он из тебя котлету сделает, подонок! Отпускай меня сейчас же.
— Макс? Кто такой Макс? Причём здесь твой папа? Вообще, что здесь происходит? И зачем мне нож… — парень спокойно встаёт со стула, подходит к девушке и проводит лезвием по напряжённому предплечью, из пореза сочится кровь, — Красное… Красное… Я люблю красное. У мамы была красная сумка, в сумке были головы… БУМ! Как я любил их давить, а из них вытекало что-то непонятное, непонятное, но вкусное, очень вкусное… Мама запрещала мне пробовать это, говорила, что некрасиво большому мальчику давить помидоры, наказывала меня, а я знал, что никакие это не помидоры. Мама меня обманывала, и я обманул маму. БУМ! Было красиво и вкусно…
Она закричала. А что ей оставалось делать? Он ударил её кулаком в лицо и ушёл, хлопнув дверью…
Девушка кричала, пыталась раскачать стул, потом долго плакала, потом затихла — уснула…
Медленно, но верно лето вступало в свои права. Позади остались дожди, грозы, печальная пасмурность неба по утрам, ощущение безысходности или отчаянья и другие прелести переходного периода от осеннего сплина к светлому и солнечному будущему.
Оксана привела себя в порядок, на скорую руку позавтракала и, слегка подкрасив от природы, будто наполненные солнечным светом, утонувшим в вишнёвом соке, губы, вышла навстречу новому дню…
— Ксюха, прости меня. Я дурак, мерзавец, понимаю, что всё кончено, но…
— Макс, я прощу тебя, я даже не буду заявлять в милицию, я (переходит на значительный, доверительный шёпот) даже ничего не скажу папе. Только отпусти меня, тварь!
— Конечно, конечно… Сейчас (достаёт из-за спины нож, разрезает веревки, девушка, не веря в своё счастье, вскакивает со стула, бежит к двери).
— Извини… Моя голова… Я не властен… Прости меня. (Макс бьёт Ксюшу по голове вторым стулом, Ксюша падает на пол без сознания, на щербатый паркет стекает кровь из рваной раны на затылке, плачущий Макс стоит над телом с отколовшейся ножкой в руке и кричит).
Погода в тот день была прекрасна, Оксана договорилась с подругой встретиться через час в их любимом кафе на другом конце города. Она любила ходить пешком, поэтому вышла загодя…
Природа уже проснулась, и сейчас прямо перед девушкой разворачивалось завораживающее действо под названием Лето (можно сказать, эксклюзив в суровых условиях средней полосы России). Она шла лёгкой походкой, наслаждаясь свежим воздухом, мягкой тенью деревьев, улыбаясь бездонному океану неба, где белым раскалённым шаром плескалось любящее и согревающее весь мир Солнце…
Девушка не замечала, что из-за живой стены столетних вязов и дубов за ней безотрывно наблюдают чьи-то глаза, буквально пожирающие её…
— Извините, а вы не знаете, как пройти в ближайшую аптеку? — он появился, как чёрт из табакерки, Оксана даже отшатнулась от неожиданности.
— Господи, как вы меня напугали! — нервный смешок, — Аптека? Вам нужна аптека?
— Девушка, а я вас люблю. Меня Макс зовут.
— Аптека будет примерно через двести-триста метров по прямой. До свидания.
— Постойте, — его пальцы цепко сжали её тонкое запястье. — Вы не назвали своего имени, не жаль ли вам убитой надежды? Она истекает кровью и молит о помощи… Назовите хотя бы имя. Не дайте ей умереть! Не дайте!
— Перестаньте кричать. На нас уже смотрят люди. Меня зовут Оксана…
— Оксана… Оксана… Не прощаюсь, — он отпустил её руку и ушёл, растворившись в толпе…
«Надо же, испортил всё настроение!», — идти больше не хотелось, она с трудом дошла до ближайшей трамвайной остановки, села в трамвай и уехала на встречу, душевных сил на которую не осталось вовсе…
Ксюша очнулась от тошноты. Она открыла глаза и не увидела ничего, кроме размытых силуэтов, затем её вырвало, прямо на пол, прямо себе под ноги, вырвало желтовато-зелёной массой с прожилками крови, после сознание отключилось.
Утро следующего дня ничем не отличалось от других: Ксюша, как кошка, грациозно потянулась в кровати, стряхивая с длинных (чуть ли не до неба) ресниц остатки воздушного и невесомого, похожего на снег сна…
Заварив чашку кофе, чей аромат живо наполнил квартиру, Оксана села за свой любимый столик у окна.
