Добавить в моё избранное
74 мин, 27 сек 18893
А ну как за ней сейчас наблюдают?
От этой мысли лопатки покрывались липкими мурашками, придавая ей резвости. Вот уже четыре года она жила в Бузинной Пустоши и именно поэтому ни за что бы не хотела столкнуться с кем-то из соседей ненастной ночью на пустынной дороге.
Окончательно поддаться страху мешала злость: надо же, погнал, как собаку, хоронить греховное отродье! Впрочем, одернула она себя, малютка-то ни в чем не виноват. Роза опустила глаза на спеленутое поленце, и сердце жалостливо съежилось. Разозлиться как следует не получалось, потому что знала: хирург это не со зла, и не от черствости. Просто порой в его чудную голову не приходят простейшие вещи. К примеру, то, что слабая девушка (умение втащить в чулан мешок угля не в счёт) никак не в состоянии в одиночку схоронить младенца под церковной папертью, да ещё в такую ночь. В отличие от него, Роза прекрасно это понимала, поэтому, даже не взглянув на блеснувший впереди шпиль, свернула к зарослям, за которыми раскинулось болото.
В общем-то, это был скорее пруд, но прозвание у местных закрепилось прочно. Лишний раз сюда старались не соваться — болото пользовалось дурной славой. Не то чтобы здесь случалось что-то лихое, но у всякого в этом месте поджилки начинали трястись. А всё потому, что оно казалось каким-то неживым. Густая стоячая вода заключалась в небольшой котловине, как в чаше. Её и прилегающий берег накрывала колпаком звенящая ничем не нарушаемая тишина. Даже не тишина — отсутствие звуков, словно сам воздух проглатывал любое проявление жизни. Оцепенение нарушали лишь блуждающие огоньки, плывшие над водой огромными мерцающими светлячками. Этот завораживающий хоровод напоминал о празднике начала года, вот только цеплялись сияющие шары за пустоту. Но была в их неприкаянном полете своя мрачная красота.
Роза приблизилась к воде. Лишенная зеленых крапинок ряски, суетливого мельтешения водомерок и даже пузырей, та смотрелась странно голой. От неё не проистекал смрад, в ней не гнили водоросли, над ней не стелились ядовитые испарения. От неё не исходило ровным счетом ничего. Выглянувшая из-за туч крупная желтая луна светила прямо над болотом, но, вот ведь чудо, не отражалась в нём. Оставаясь гладкой, вода, тем не менее, постоянно двигалась: вязкая жидкость мягко колыхалась и перекатывалась, подчиняясь одной ей ведомой логике.
Роза застыла, залюбовавшись её успокаивающим маслянистым покачиванием. А потом спохватилась и осторожно, на вытянутых руках, опустила мертвое тельце в воду. Белый траурный челнок проплыл пару ярдов, на мгновение замер и беззвучно ушёл под воду, не оставив на поверхности даже кругов, словно болото приняло жертву.
Как только кончик простыни скрылся из виду, Роза, что было мочи, припустила обратно. Второпях она не заметила выбоину на дороге и вздрогнула, когда ледяная вода залилась в башмаки. Опустив глаза, она обнаружила, что стоит посреди лужи. Вода морщилась кругами, а вокруг щиколоток плавали звезды, будто она угодила башмаками в небо.
Глава 1
о странном особняке и его ещё более странных обитателях
Роза вернулась на удивление быстро, уже с пустыми руками. Эшес как раз закончил всё протирать и кидал использованные тряпки в корзину.
— Уже?
Служанка кивнула.
— Иди спать, я сам всё приберу.
— Вот ещё! На ногах ведь еле стоите. Поднимайтесь-ка к себе, я обо всём позабочусь.
Она решительно забрала у него корзину, и Эшес был ей за это благодарен. Но тут её взгляд упал на бутыль, впопыхах задвинутую в углубление между стеной и очагом. Её брови немедленно сошлись на переносице, сделав девушку похожей на утку.
— Даже не начинай, — холодно предупредил он.
— Даже не думала.
Она вздернула подбородок и прошествовала к спуску в кухню. А Эшес, и впрямь покачиваясь от усталости, направился к лестнице. Бесконечная ночь.
Он был на середине подъёма, когда почувствовал их. От шеи вниз по спине пробежал озноб и перекинулся на грудину. Он оглянулся на окно: ставни ходили ходуном от ветра, из щелей дуло, но это был не тот холод. Этот шёл изнутри. Вздохнув, он спустился вниз, вышел на крыльцо и плотно притворил за собой дверь, чтобы не выпускать тепло.
Крыши соседских домов влажно блестели, в окнах царила темнота, а залитая лунным светом дорога была совершенно пустынна. Через минуту на ней показалась светящаяся точка, а следом из-за поворота вынырнула похожая на гигантского кальмара карета. Её тянула четверка лошадей — две белой и две вороной масти — расположенных в шахматном порядке. Животные были на редкость уродливыми, а их глаза горели красными угольями, отражая пламя бегущего впереди факельщика. На козлах сидел мальчик лет шести и понукал их недетских басом. По бокам кареты колыхались лиловые перья, а сзади в неё вцепились крысиными пальчиками два одинаковых лакея, в травянисто-зеленых ливреях и напудренных париках с косицами.
От этой мысли лопатки покрывались липкими мурашками, придавая ей резвости. Вот уже четыре года она жила в Бузинной Пустоши и именно поэтому ни за что бы не хотела столкнуться с кем-то из соседей ненастной ночью на пустынной дороге.
Окончательно поддаться страху мешала злость: надо же, погнал, как собаку, хоронить греховное отродье! Впрочем, одернула она себя, малютка-то ни в чем не виноват. Роза опустила глаза на спеленутое поленце, и сердце жалостливо съежилось. Разозлиться как следует не получалось, потому что знала: хирург это не со зла, и не от черствости. Просто порой в его чудную голову не приходят простейшие вещи. К примеру, то, что слабая девушка (умение втащить в чулан мешок угля не в счёт) никак не в состоянии в одиночку схоронить младенца под церковной папертью, да ещё в такую ночь. В отличие от него, Роза прекрасно это понимала, поэтому, даже не взглянув на блеснувший впереди шпиль, свернула к зарослям, за которыми раскинулось болото.
В общем-то, это был скорее пруд, но прозвание у местных закрепилось прочно. Лишний раз сюда старались не соваться — болото пользовалось дурной славой. Не то чтобы здесь случалось что-то лихое, но у всякого в этом месте поджилки начинали трястись. А всё потому, что оно казалось каким-то неживым. Густая стоячая вода заключалась в небольшой котловине, как в чаше. Её и прилегающий берег накрывала колпаком звенящая ничем не нарушаемая тишина. Даже не тишина — отсутствие звуков, словно сам воздух проглатывал любое проявление жизни. Оцепенение нарушали лишь блуждающие огоньки, плывшие над водой огромными мерцающими светлячками. Этот завораживающий хоровод напоминал о празднике начала года, вот только цеплялись сияющие шары за пустоту. Но была в их неприкаянном полете своя мрачная красота.
Роза приблизилась к воде. Лишенная зеленых крапинок ряски, суетливого мельтешения водомерок и даже пузырей, та смотрелась странно голой. От неё не проистекал смрад, в ней не гнили водоросли, над ней не стелились ядовитые испарения. От неё не исходило ровным счетом ничего. Выглянувшая из-за туч крупная желтая луна светила прямо над болотом, но, вот ведь чудо, не отражалась в нём. Оставаясь гладкой, вода, тем не менее, постоянно двигалась: вязкая жидкость мягко колыхалась и перекатывалась, подчиняясь одной ей ведомой логике.
Роза застыла, залюбовавшись её успокаивающим маслянистым покачиванием. А потом спохватилась и осторожно, на вытянутых руках, опустила мертвое тельце в воду. Белый траурный челнок проплыл пару ярдов, на мгновение замер и беззвучно ушёл под воду, не оставив на поверхности даже кругов, словно болото приняло жертву.
Как только кончик простыни скрылся из виду, Роза, что было мочи, припустила обратно. Второпях она не заметила выбоину на дороге и вздрогнула, когда ледяная вода залилась в башмаки. Опустив глаза, она обнаружила, что стоит посреди лужи. Вода морщилась кругами, а вокруг щиколоток плавали звезды, будто она угодила башмаками в небо.
Глава 1
о странном особняке и его ещё более странных обитателях
Роза вернулась на удивление быстро, уже с пустыми руками. Эшес как раз закончил всё протирать и кидал использованные тряпки в корзину.
— Уже?
Служанка кивнула.
— Иди спать, я сам всё приберу.
— Вот ещё! На ногах ведь еле стоите. Поднимайтесь-ка к себе, я обо всём позабочусь.
Она решительно забрала у него корзину, и Эшес был ей за это благодарен. Но тут её взгляд упал на бутыль, впопыхах задвинутую в углубление между стеной и очагом. Её брови немедленно сошлись на переносице, сделав девушку похожей на утку.
— Даже не начинай, — холодно предупредил он.
— Даже не думала.
Она вздернула подбородок и прошествовала к спуску в кухню. А Эшес, и впрямь покачиваясь от усталости, направился к лестнице. Бесконечная ночь.
Он был на середине подъёма, когда почувствовал их. От шеи вниз по спине пробежал озноб и перекинулся на грудину. Он оглянулся на окно: ставни ходили ходуном от ветра, из щелей дуло, но это был не тот холод. Этот шёл изнутри. Вздохнув, он спустился вниз, вышел на крыльцо и плотно притворил за собой дверь, чтобы не выпускать тепло.
Крыши соседских домов влажно блестели, в окнах царила темнота, а залитая лунным светом дорога была совершенно пустынна. Через минуту на ней показалась светящаяся точка, а следом из-за поворота вынырнула похожая на гигантского кальмара карета. Её тянула четверка лошадей — две белой и две вороной масти — расположенных в шахматном порядке. Животные были на редкость уродливыми, а их глаза горели красными угольями, отражая пламя бегущего впереди факельщика. На козлах сидел мальчик лет шести и понукал их недетских басом. По бокам кареты колыхались лиловые перья, а сзади в неё вцепились крысиными пальчиками два одинаковых лакея, в травянисто-зеленых ливреях и напудренных париках с косицами.
Страница
3 из 22
3 из 22
