Тонкая грань

Ведь, вполне вероятно, что это он столкнул Олега!

Михаил впервые поднял голову и посмотрел на собеседника:

— Ты не поверишь. Но… никакого парня наверху не было! Точнее, он был. Я ведь сам видел его. Но он исчез! Я ведь и лез наверх, чтобы добраться до этого гада! И не понимал, почему меня успокаивают, почему говорят, что это шок. Почему говорят, что никого там нет! Пойми, путь оттуда был только один — вот по этим скобам. Я обежал всю площадку. Если он и мог уйти, то только последовав за Олегом — бросится вниз. Но ни наверху, ни внизу его не было! Я всё-таки настоял, чтобы площадку проверили. У меня была надежда, что тот просто лёг, и поэтому его не видно…

Михаил махнул рукой и заспешил к выходу. У ворот он увидел женскую фигурку. Его жена задержалась, не пошла вместе со всеми к автобусу. Она ждала его. Сразу же взяла под руку. Глаза были заплаканы.

— Если бы Ирина была жива, — прошептала она, — она бы не пережила этого… Я тоже не переживу… если с тобой что-то случится. Не переживу… клянусь тебе…

История вторая. Следы

— Почему ты торопишься? Свет уходит?

Я видел, что Лари стал торопиться. Ловкими, выверенными движениями, он наносил краску на холст. Я встал и подошёл к нему. В который раз подумал о том, что его родителям нужно было отдать его в детстве в художественную школу, а не на гимнастику, которую, впрочем, он бросил, прозанимавшись три года. У него явный талант к живописи. Но, может быть, это и лучше, что он не учился. Я знаю людей, которые виртуозно играют на музыкальных инструментах, окончив школу, но ничего не могут создать сами. Даже не надо далеко ходить — я из их числа.

Мы были на берегу небольшого озерца. Глядя на этюд и на «позирующую» природу я находил почти фотографическое сходство. Озеро было усеяно островками кувшинок, лишь у противоположного берега вода была чистой — в ней отражались деревья. Только одно место на картине привлекло моё внимание. Один островок из листьев кувшинок немного выделялся, тот островок, который был к нам ближе всех. Под листьями, как мне показалось, Лари слишком сгустил тени, но взглянув на оригинал, я увидел, что и тут всё точно.

Мой друг нанёс последние штрихи и стал убирать краски.

Дома он, по обыкновению, поставил картину на журнальный столик в большой комнате. Краски ещё не высохли. Лёгкий запах, распространившийся по комнате, чем-то напоминал музейный.

В тот день мы гуляли допоздна. Утром не надо было никуда вставать, выходной, а погода была чудесная. Дневная жара спала, воздух приобрёл запахи, которые целый день заглушал зной. Спать не хотелось. Мы устроились с ноутбуком в спальне, в полной темноте, решив, что именно это, как нельзя лучше, способствует вдохновению. Но в голову не приходили никакие идеи.

— Почему так тихо? — спросил Лари.

Он был прав. После этих его слов, я и сам заметил эту странность. Бросив взгляд на электронные часы, увидел, что время без минуты двенадцать. Конечно, пластик заглушает звуки, но окно было приоткрыто, к тому же, даже когда оно закрыто, всё равно мир наполнен какими-то звуками. Тот же лифт, голоса на лестнице, а при открытом окне — шум машин, несмотря на то, что окна не выходят на дорогу. Но кто-то подъезжает к дому… Да мало ли какими звуками наполнен город даже ночью. А сейчас была просто гнетущая тишина. Ни звука. И только я об этом подумал, как эту тишину нарушили… шаги!

Мы оба их ясно услышали. Не где-нибудь, а в большой комнате! У нас в квартире! Лари вцепился мне в руку:

— Слышишь? — произнёс он одними губами.

Он не спросил — что это? Потому что ни я, ни он сам не смогли бы ответить на этот вопрос. Это были странные, пугающие шаги. Будто шаркающие и… хлюпающие. Такой звук может издавать человек, на ногах которого, полные воды, ботинки или идущий по мокрой почве. Шаги были очень медленные, но они становились всё ближе, а значит, были слышны всё явственнее.

По спине у меня пополз неприятный холодок страха. И было от чего. Нам это не казалось! Мы слышали это оба. Я почувствовал, как похолодели пальцы Лари на моей руке. Хотел протянуть руку и включить ночник, но сразу же отбросил эту мысль — свет сразу будет виден из-под двери. Но дверь в спальню не закрыта, в ней нет никакого замка. Зачем он, если кроме нас никто в квартире не живёт? Мысль же о том, что кто-то вот-вот приблизится к нашей двери и откроет её, доводила до ужаса. Под рукой ничего не было, кроме ноутбука.

Я лихорадочно пытался найти ответ — кто это может быть? Что это может быть? Это не могло слышаться сверху, это было в нашей квартире! В этом сомнения не было.

— Не помнишь, у нас был закрыт балкон? — я даже не шептал, просто шевелил губами ему в ухо.

Лари точно так же прошептал:

— Закрыт. Если только форточка… Не помню…

Седьмой этаж… но кто знает? Не хотелось думать о том, что в этой квартире умер мой дед… Но сейчас я был бы рад даже любому призраку.