Добавить в моё избранное
78 мин, 50 сек 19297
Иначе не будет покоя и нам.
Вот и то место, где Лари вчера рисовал. Мы всматривались в воду. Да, в объятиях длинных стеблей что-то лежало. Но с этого места было плохо видно. Мешали блики на воде.
— Пойдём на мостик, — сказал я.
Расстояние от того места, где стояли мы, до островка кувшинок было почти таким же, как от мостика до того же островка.
И вот с мостика мы и увидели его. Увидели чётко! Там, под водой, действительно было чьё-то тело. Вероятно, стебли не давали ему всплыть на поверхность. Я даже различил белое пятно. И не хотелось думать, что это лицо, и ещё больше не хотелось думать — как это лицо выглядит.
Нам удалось найти людей. Привести. Потом мы звонили. Приехала милиция…
Конечно же, нам пришлось ответить на вопросы. Мы нарочно оделись в спортивные костюмы. Сказали, что совершали пробежку, потом остановились на мостике передохнуть и увидели тело…
Домой мы возвращались со странными чувствами. Но среди этих чувств не было ничего давящего, неприятного. Было какое-то удовлетворение, и ещё, осознание того, что нам дано было заглянуть за грань привычного и осязаемого мира.
Вадим вспомнил слова матери. Но кто же знал, что покупатель не станет возвращаться в город, а поедет дальше, чтобы навестить своих родственников? Хорошо ещё, что он догадался выяснить расписание электричек. До города ехать три часа, сегодня суббота, значит, выходной, и, мало того, что некоторые электропоезда отменены, так ещё и на этой станции не все останавливаются. По всему получалось, что уехать он сможет не раньше семи. До станции же тащиться почти два километра: сначала деревней, потом пересечь поле, далее — краем леса, по другую сторону которого располагалось старое кладбище, и, лишь, обогнув его, выйдешь на шоссе, которое приведёт к станции. Он вспомнил, как с ребятами они прятались на этом кладбище, чтобы пугать девчонок, возвращающихся из клуба при санатории. Станция до сих пор так и называется «Санаторий», но уже года два, как он закрыт, поэтому большинство электричек пролетает эту станцию, не останавливаясь.
«Странно, — подумал Вадим, — куда все подевались? Тоже, что ли, разъехались кто куда?» Улица была совершенно пуста.
Вадим вошёл в дом, который теперь казался чужим и уснувшим.
Два года назад он с родителями переехал в город и с тех пор ни разу сюда не возвращался. Родители иногда приезжали: сначала часто, потом всё реже, пока не договорились с соседкой — бабой Маней, чтобы та присматривала за садом и, по возможности, за домом.
Он поднялся на второй этаж, в свою комнату. В душе ничего не шевельнулось, хотелось уйти и скоротать время где-нибудь в другом месте. Пахло пылью и солнцем. Машинально Вадим снял с полки книгу. Учебник. Пролистал. Из него выпала фотография. Ленка. Вадим улыбнулся. Его первая и, вероятно, до сегодняшнего дня, единственная любовь. В городе он встречался с девушками, но ни одна не вызывала тех чувств, которые он испытал здесь. Но эти чувства забылись так же, как и этот дом, и жизнь в этом доме. А сколько было слёз и просьб, когда она узнала, что они переезжают. Он же был спокоен, но не показывал этого. С той самой минуты, как он узнал о переезде, Вадим жил будущим. Конечно же, тоже клялся, что сразу позвонит, что будет приезжать. Но ни разу не позвонил и не приехал… Зачем? Что бы это изменило? Мотаться туда-сюда, убивая выходные в дороге?
«Интересно, она здесь? Или тоже куда-нибудь уехала?» Лена училась хорошо, вряд ли осталась в деревне по окончанию школы. «Если меня кто-нибудь видел, и она ещё здесь, то обязательно доложат». Перспектива встретиться с ней ему не казалась заманчивой. Смотреть в глаза, ощущать чувство вины, может быть, выслушивать упрёки… «Нет, — решил он, — посижу лучше в доме, не пойду светиться».
Прилёг на диван. Звенящая тишина, жужжащая муха, свежий воздух заставили его сначала зевнуть, а потом закрыть глаза…
Проснулся он от того, что стало прохладно. Открыл глаза и в ужасе вскочил. Темно! Если бы не лунная дорожка на полу, то он подумал бы, что ослеп. Электричества в доме не было. На счастье — лишь начало июля, не было ещё той одуряющей темноты, которую он помнил, к тому же комнату неплохо освещала луна. Глаза привыкли к этому сумраку. Но какая же тишина! И сколько же сейчас времени? Сколько бы не было — сегодня он уже не уедет. Теперь только утром. И что теперь делать? Спать не хотелось. Выспался! Хотелось пить, хорошо, что в рюкзаке у него есть и вода, и бутерброды, которые, вероятно, уже превратились ни во что на этой жаре.
Он прислушался. Тишина была кажущейся. Дом был наполнен звуками. Вот что-то треснуло, потом послышался тихий скрип, что-то заскреблось по стеклу… Ветка. Всем звукам можно было найти объяснения, но Вадим почувствовал, что ему становится страшно. Он отвык и от темноты, и от тишины.
Вот и то место, где Лари вчера рисовал. Мы всматривались в воду. Да, в объятиях длинных стеблей что-то лежало. Но с этого места было плохо видно. Мешали блики на воде.
— Пойдём на мостик, — сказал я.
Расстояние от того места, где стояли мы, до островка кувшинок было почти таким же, как от мостика до того же островка.
И вот с мостика мы и увидели его. Увидели чётко! Там, под водой, действительно было чьё-то тело. Вероятно, стебли не давали ему всплыть на поверхность. Я даже различил белое пятно. И не хотелось думать, что это лицо, и ещё больше не хотелось думать — как это лицо выглядит.
Нам удалось найти людей. Привести. Потом мы звонили. Приехала милиция…
Конечно же, нам пришлось ответить на вопросы. Мы нарочно оделись в спортивные костюмы. Сказали, что совершали пробежку, потом остановились на мостике передохнуть и увидели тело…
Домой мы возвращались со странными чувствами. Но среди этих чувств не было ничего давящего, неприятного. Было какое-то удовлетворение, и ещё, осознание того, что нам дано было заглянуть за грань привычного и осязаемого мира.
История третья. Встреча
«Только, чтобы сразу вернулся домой!»Вадим вспомнил слова матери. Но кто же знал, что покупатель не станет возвращаться в город, а поедет дальше, чтобы навестить своих родственников? Хорошо ещё, что он догадался выяснить расписание электричек. До города ехать три часа, сегодня суббота, значит, выходной, и, мало того, что некоторые электропоезда отменены, так ещё и на этой станции не все останавливаются. По всему получалось, что уехать он сможет не раньше семи. До станции же тащиться почти два километра: сначала деревней, потом пересечь поле, далее — краем леса, по другую сторону которого располагалось старое кладбище, и, лишь, обогнув его, выйдешь на шоссе, которое приведёт к станции. Он вспомнил, как с ребятами они прятались на этом кладбище, чтобы пугать девчонок, возвращающихся из клуба при санатории. Станция до сих пор так и называется «Санаторий», но уже года два, как он закрыт, поэтому большинство электричек пролетает эту станцию, не останавливаясь.
«Странно, — подумал Вадим, — куда все подевались? Тоже, что ли, разъехались кто куда?» Улица была совершенно пуста.
Вадим вошёл в дом, который теперь казался чужим и уснувшим.
Два года назад он с родителями переехал в город и с тех пор ни разу сюда не возвращался. Родители иногда приезжали: сначала часто, потом всё реже, пока не договорились с соседкой — бабой Маней, чтобы та присматривала за садом и, по возможности, за домом.
Он поднялся на второй этаж, в свою комнату. В душе ничего не шевельнулось, хотелось уйти и скоротать время где-нибудь в другом месте. Пахло пылью и солнцем. Машинально Вадим снял с полки книгу. Учебник. Пролистал. Из него выпала фотография. Ленка. Вадим улыбнулся. Его первая и, вероятно, до сегодняшнего дня, единственная любовь. В городе он встречался с девушками, но ни одна не вызывала тех чувств, которые он испытал здесь. Но эти чувства забылись так же, как и этот дом, и жизнь в этом доме. А сколько было слёз и просьб, когда она узнала, что они переезжают. Он же был спокоен, но не показывал этого. С той самой минуты, как он узнал о переезде, Вадим жил будущим. Конечно же, тоже клялся, что сразу позвонит, что будет приезжать. Но ни разу не позвонил и не приехал… Зачем? Что бы это изменило? Мотаться туда-сюда, убивая выходные в дороге?
«Интересно, она здесь? Или тоже куда-нибудь уехала?» Лена училась хорошо, вряд ли осталась в деревне по окончанию школы. «Если меня кто-нибудь видел, и она ещё здесь, то обязательно доложат». Перспектива встретиться с ней ему не казалась заманчивой. Смотреть в глаза, ощущать чувство вины, может быть, выслушивать упрёки… «Нет, — решил он, — посижу лучше в доме, не пойду светиться».
Прилёг на диван. Звенящая тишина, жужжащая муха, свежий воздух заставили его сначала зевнуть, а потом закрыть глаза…
Проснулся он от того, что стало прохладно. Открыл глаза и в ужасе вскочил. Темно! Если бы не лунная дорожка на полу, то он подумал бы, что ослеп. Электричества в доме не было. На счастье — лишь начало июля, не было ещё той одуряющей темноты, которую он помнил, к тому же комнату неплохо освещала луна. Глаза привыкли к этому сумраку. Но какая же тишина! И сколько же сейчас времени? Сколько бы не было — сегодня он уже не уедет. Теперь только утром. И что теперь делать? Спать не хотелось. Выспался! Хотелось пить, хорошо, что в рюкзаке у него есть и вода, и бутерброды, которые, вероятно, уже превратились ни во что на этой жаре.
Он прислушался. Тишина была кажущейся. Дом был наполнен звуками. Вот что-то треснуло, потом послышался тихий скрип, что-то заскреблось по стеклу… Ветка. Всем звукам можно было найти объяснения, но Вадим почувствовал, что ему становится страшно. Он отвык и от темноты, и от тишины.
Страница
5 из 23
5 из 23
