Тонкая грань

В лунном свете, неподалёку от того места, где сидел пёс, появилась женская фигура. Ужас сдавил горло, открытый рот не издал ни звука — ужасу не было выхода.

И тут… как последняя надежда на спасение, мозг пронзила мысль. Церковь! Ведь, вот же она! На другой стороне дороги! Из книг или из фильмов пришло знание о том, что там освящённая земля, а, значит, она не сможет тронуть его. На дверях церкви, конечно же, висел замок, но это было не важно.

Вадим перелез через ограду и бросился к церкви. Рядом с ней находилось всего несколько могил, вероятно, в них были захоронены служители храма. В любом случае, земля здесь была освящена. Без сил опустившись на мраморный цоколь одной из могил, Вадим прижался горячим лбом к холодному кресту. «Как в «Вие», — мелькнула в голове глупая мысль. Он вспомнил, как смеялся, когда Хома таращил глаза внутри круга, за которым внезапно появилась Панночка. Он поднял голову и… его «панночка» стояла за оградой! Чуть-чуть успокоившееся сердце снова выдало барабанную дробь.

— Вадим…, — донесся до него шелестящий голос, — ты опять обманул меня…

Елена протянула к нему руки, задела ограду и с криком отпрянула.

Вадим перевёл дух. Действует! Что ж, пусть он будет сидеть тут до утра, но он не сдвинется с этого места.

Она не уходила, молча смотрела на него, а потом вновь заговорила:

— Вспомни… ты всегда защищал меня, помнишь? Помнишь, как в лесу мы дали клятву — никогда не расставаться. Что я тебе сделала, Вадим?

Да. Он вспоминал. Вспоминал их первый поцелуй, о котором не сказал никому. Все ребята хвалились своими победами, а он берёг свои чувства от всех… Он вспоминал девушек, с которыми встречался. Все они были капризны, эгоистичны, не дорожили отношениями… И он понимал, что там, за оградой, стоит, может быть, единственная его судьба. Будет ли ему когда-нибудь дана новая? Равноценная той, которая умерла…

Почувствовал слёзы на глазах, страх уступил место жалости… Подошёл к ограде, положив на неё руки, прошептал:

— Прости… Я думал, что ничего не получится, надо было учиться… Родители бы не дали нам жить вместе. Но этого я не хотел. Я не знал, что так будет. Не думал…

Почувствовал, как на его руки легли её — холодные, как лёд. Но страха не было. Как и не было решимости взглянуть ей в глаза — не потому что было страшно, а потому что не мог.

Потом почувствовал, как холодная тяжесть исчезла с его рук. Подняв голову, Вадим увидел, что за оградой никого нет. Она исчезла.

Вадим перелез через ограду, посмотрел в обе стороны, даже тихо позвал её, но дорога по-прежнему была пуста. Издалека донёсся шум приближающейся электрички. Вадим побежал к станции.

Правда, на ходу он ещё раз обернулся, но дорога по-прежнему была пуста.

Всю дорогу он думал о ней. Понимал, что уже прежним ему не быть, понимал, что ничего нельзя вернуть, и пытался понять — как же нужно было любить, чтобы, вот так, отпустить его…

История четвёртая. Лицо

— Внимание! Со второго пути отправляется поезд…

Вагон дёрнулся одновременно с выдохом Антона. Он никак не мог понять своего настроения. Ведь всё хорошо. Сколько раз он хотел съездить в родной город, но постоянно что-то мешало. И тут подвернулась эта командировка. Антон дополнительно взял неделю отпуска, чтобы, завершив дела, немного отдохнуть, встретиться с друзьями, походить, по знакомым с детства, местам. Но на вокзале на него неожиданно напала странная тоска, которая и сейчас своими серыми ручонками трепала ту область, которую называют душой.

Поезд осторожно набирал ход, Антон встал и, покинув купе, вышел в тамбур. Прикурив, встал у окна. Смотреть пока было не на что.

Антон любил поезда, любил этот особенный запах, который пах дорогой, свободой, романтикой. Единственной проблемой было то, что в поезде он не мог спать. Впрочем, тем, кто заваливался на полку едва ли не сразу после отправления поезда и лежал на ней всю дорогу, он не завидовал. Ничего страшного, что не поспит, а лишь подремлет под стук колёс и покачивание вагона — он хорошо отоспался перед отъездом. Ехать двенадцать часов. Жаль, что билеты он смог достать только на ночной поезд. Но сейчас июнь, так что успеет наглядеться в окно.

«Странно, — мелькнула в голове мысль, — вагон почти пустой». Обычно, в сезон отпусков, на поезда этого направления билеты достать сложно, и они все забиты под завязку, а тут, мало того, что он оказался один в купе, так ещё и в других были свободные места. Но это было даже лучше — неизвестно ещё, какие бы попались попутчики.

Докурив сигарету, вернулся в купе. Его место было против движения проезда, но так как никто к нему так и не присоединился, Антон занял противоположную полку. Вот теперь можно уставиться в окно и бездумно смотреть на пробегающий мимо мир.

После дневной жары в вагоне было душно, поэтому окно было открыто, но по мере того, как опускалась темнота, становилось всё прохладнее.