Добавить в моё избранное
72 мин, 8 сек 13456
Мало ли, домов много, может кто-то из хозяев ещё и обитает здесь! А чего тебе так интересно?
— Да я вроде видел кого-то, а вроде и не видел… Странно здесь всё как-то…
— Кажется, нет никого, — сказала девушка, осматриваясь вокруг, — просто у кого-то разыгралось воображение, — улыбнулась она.
— Дай-то Бог, чтоб было так…
Они продолжили путь, но, на всякий случай, Анатолий оглянулся назад. Теперь уже точно, у тех ворот, через которые они с Машей прошли на территорию, кто-то стоял. Была видна просто черная фигура, на фоне белого снега. Лица и одежды было не разглядеть, но создавалось впечатление, что этот кто-то смотрит именно на ребят. Толя хотел окликнуть свою спутницу, но увидел, что Маша уже заворачивает на нужную линию к дому брата, поспешил за ней. Главное было поскорей попасть в дом и закупорить дверь. И окна.
Несмотря на имеющийся над входной дверью фонарь, пространство в саду не было освещено. Только сквозь слабые щели чем-то плотно занавешенных окон на свежий снег падал тусклый свет.
— Вот и пришли. — Маша с силой несколько раз постучала кулаком в стену.
Через несколько мгновений за дверью раздалась возня.
— Кто? — голос показался Толе очень встревоженным.
— Сережа, свои, открывай! Позвал, а пускать не хочешь?!
Что-то заскрежетало, и дверь распахнулась, а с порога на них посмотрел ошарашенный и даже несколько испуганный очкарик в камуфляжном одеянии — это и был Машкин брат. Лекарев не то, чтобы не любил его, просто относился к нему несколько настороженно, как, собственно говоря, к ярым представителям всех субкультур. Сергей принадлежал к категории людей, которые носили черные балахоны с изображением всякой чертовщины и слушали в самом прямом смысле тяжелую музыку, исполнители которой ревели в микрофоны жуткими загробными голосами. Он увлекался мистикой, всем, что было связано с кладбищами, покойниками и тому подобным. Сережа хорошо рисовал, умудрился уже провести несколько своих собственных выставок, а в целом просто мотался по стране, занимаясь непонятно чем, периодически наведываясь в родные края. Дело, наверное, было не столько в странном образе жизни и мыслей Машкиного брата, сколько в ревности. Сначала Толя не признавался себе в этом, но в какой-то момент честно понял, что он просто ревнует свою сумасбродку к этому чудику. Конечно, ничего между ними не могло быть, но сам факт, каким авторитетом брат пользовался у сестры, как рада она была всегда встречам с ним — именно это вызывало чувство ревности, которое, в конечном счете, перерастало в неприязнь.
— Вы чего тут делаете?! — воскликнул Сергей, растерянно рассматривая гостей.
— Как чего? Ты же сам сказал, чтобы я приезжала! Вот я здесь.
— Ну не именно же сегодня, а так, как-нибудь я имел ввиду.
Очевидно, Сережа настолько был удивлен неожиданным появлением сестры, что даже из вежливости не пригласил гостей в дом, а стоял в дверном проёме, выпучив глаза. Толя даже ехидно усмехнулся, глядя на ничего не понимающую Машку.
— Ну и что, так и будешь нас теперь здесь держать? Следующий автобус только утром, не на улице же нам ночевать, — прервала молчание девушка.
— Ах да, ну, проходите тогда, конечно, — виновато сказал хозяин, будто выйдя из оцепенения, после легкого упрека сестры.
Маша прошла первая, а Толя несколько замешкался на пороге, так как пространства в прихожей было довольно мало. В этот момент Сергей грубо схватил парня за плечо, с силой втолкнул его внутрь и быстро захлопнул дверь. Ребята с недоумением посмотрели на него.
— Прости брат, — сказал хозяин, похлопав гостя по спине, — ночь сегодня не добрая, дверь нараспашку оставлять не надо. Ну что, сестричка, — сказал он, обращаясь к Маше, — давай теперь поздороваемся, — и заключил родственницу в объятья. Толя почувствовал гнусный укол ревности и захотел пойти на улицу покурить, выражая свою обиду и отстраненность, но потом, вспомнив странную реакцию на открытую дверь, решил сосредоточиться на снятии ботинок. Увидев это, Сергей немного отстранил от себя радостную сестру и обратился к Анатолию:
— Это ни к чему, здесь всё равно триста лет никто не убирался.
— Ой, да ведь Толя промок насквозь, нам бы посушиться! — вступила в разговор девушка, — да и я порядком продрогла, пока к тебе сюда чапали.
— Посушиться — это можно, проходите, я как раз ужинать собирался.
Ребята прошли в комнату. Только сейчас Толя обратил внимание на тусклый свет в помещении, который давали свечи, скудно расставленные по углам, а также открытая печь. Окна были загорожены ставнями, которые, почему-то, закрывались изнутри. В единственной комнате первого этажа, служившей вдобавок и кухней, из предметов мебели были только старый шкаф с огромным зеркалом, два стула, круглый стол и кресло с деревянными подлокотниками, устланное непонятого вида покрывалом.
— Да я вроде видел кого-то, а вроде и не видел… Странно здесь всё как-то…
— Кажется, нет никого, — сказала девушка, осматриваясь вокруг, — просто у кого-то разыгралось воображение, — улыбнулась она.
— Дай-то Бог, чтоб было так…
Они продолжили путь, но, на всякий случай, Анатолий оглянулся назад. Теперь уже точно, у тех ворот, через которые они с Машей прошли на территорию, кто-то стоял. Была видна просто черная фигура, на фоне белого снега. Лица и одежды было не разглядеть, но создавалось впечатление, что этот кто-то смотрит именно на ребят. Толя хотел окликнуть свою спутницу, но увидел, что Маша уже заворачивает на нужную линию к дому брата, поспешил за ней. Главное было поскорей попасть в дом и закупорить дверь. И окна.
Несмотря на имеющийся над входной дверью фонарь, пространство в саду не было освещено. Только сквозь слабые щели чем-то плотно занавешенных окон на свежий снег падал тусклый свет.
— Вот и пришли. — Маша с силой несколько раз постучала кулаком в стену.
Через несколько мгновений за дверью раздалась возня.
— Кто? — голос показался Толе очень встревоженным.
— Сережа, свои, открывай! Позвал, а пускать не хочешь?!
Что-то заскрежетало, и дверь распахнулась, а с порога на них посмотрел ошарашенный и даже несколько испуганный очкарик в камуфляжном одеянии — это и был Машкин брат. Лекарев не то, чтобы не любил его, просто относился к нему несколько настороженно, как, собственно говоря, к ярым представителям всех субкультур. Сергей принадлежал к категории людей, которые носили черные балахоны с изображением всякой чертовщины и слушали в самом прямом смысле тяжелую музыку, исполнители которой ревели в микрофоны жуткими загробными голосами. Он увлекался мистикой, всем, что было связано с кладбищами, покойниками и тому подобным. Сережа хорошо рисовал, умудрился уже провести несколько своих собственных выставок, а в целом просто мотался по стране, занимаясь непонятно чем, периодически наведываясь в родные края. Дело, наверное, было не столько в странном образе жизни и мыслей Машкиного брата, сколько в ревности. Сначала Толя не признавался себе в этом, но в какой-то момент честно понял, что он просто ревнует свою сумасбродку к этому чудику. Конечно, ничего между ними не могло быть, но сам факт, каким авторитетом брат пользовался у сестры, как рада она была всегда встречам с ним — именно это вызывало чувство ревности, которое, в конечном счете, перерастало в неприязнь.
— Вы чего тут делаете?! — воскликнул Сергей, растерянно рассматривая гостей.
— Как чего? Ты же сам сказал, чтобы я приезжала! Вот я здесь.
— Ну не именно же сегодня, а так, как-нибудь я имел ввиду.
Очевидно, Сережа настолько был удивлен неожиданным появлением сестры, что даже из вежливости не пригласил гостей в дом, а стоял в дверном проёме, выпучив глаза. Толя даже ехидно усмехнулся, глядя на ничего не понимающую Машку.
— Ну и что, так и будешь нас теперь здесь держать? Следующий автобус только утром, не на улице же нам ночевать, — прервала молчание девушка.
— Ах да, ну, проходите тогда, конечно, — виновато сказал хозяин, будто выйдя из оцепенения, после легкого упрека сестры.
Маша прошла первая, а Толя несколько замешкался на пороге, так как пространства в прихожей было довольно мало. В этот момент Сергей грубо схватил парня за плечо, с силой втолкнул его внутрь и быстро захлопнул дверь. Ребята с недоумением посмотрели на него.
— Прости брат, — сказал хозяин, похлопав гостя по спине, — ночь сегодня не добрая, дверь нараспашку оставлять не надо. Ну что, сестричка, — сказал он, обращаясь к Маше, — давай теперь поздороваемся, — и заключил родственницу в объятья. Толя почувствовал гнусный укол ревности и захотел пойти на улицу покурить, выражая свою обиду и отстраненность, но потом, вспомнив странную реакцию на открытую дверь, решил сосредоточиться на снятии ботинок. Увидев это, Сергей немного отстранил от себя радостную сестру и обратился к Анатолию:
— Это ни к чему, здесь всё равно триста лет никто не убирался.
— Ой, да ведь Толя промок насквозь, нам бы посушиться! — вступила в разговор девушка, — да и я порядком продрогла, пока к тебе сюда чапали.
— Посушиться — это можно, проходите, я как раз ужинать собирался.
Ребята прошли в комнату. Только сейчас Толя обратил внимание на тусклый свет в помещении, который давали свечи, скудно расставленные по углам, а также открытая печь. Окна были загорожены ставнями, которые, почему-то, закрывались изнутри. В единственной комнате первого этажа, служившей вдобавок и кухней, из предметов мебели были только старый шкаф с огромным зеркалом, два стула, круглый стол и кресло с деревянными подлокотниками, устланное непонятого вида покрывалом.
Страница
4 из 21
4 из 21
