Добавить в моё избранное
72 мин, 30 сек 18470
Я не замечал никого и ничего, наорал на ребёнка, на жену, вообще выгнал их гулять на улицу, а сам налил себе стакан армянского коньяка, который мы специально не трогали до Алискиного дня рождения, заварил крепкий кофе и полностью растворился в японских свечах и наложении разных индикаторов на графики.
— Не за то бил отец сына, что играл, а за то, что отыгрывался, — многозначительно вставил Тёма.
— Вот-вот! — подтвердил я. — В этом-то всё и дело! Психология человека во время проигрыша меняется, теряется трезвость рассудка, а как вести себя в такой ситуации, нас никто не учил. Вот представь, ты приходишь на работу, целый день трудишься, а в конце смены тебе говорят: с вас пятьсот долларей! Как себя поведёт труженик в такой ситуации? А?
— Да-а, проблема.
— Вспомнился старый анекдот: один чудак говорит приятелю, человек я непьющий, моя норма — сто грамм, но когда я выпиваю эту соточку, я становлюсь другим человеком, а тот, другой, пьёт не меряно.
Тёма расхохотался и многозначительно посмотрел на бутыль с чачей.
— Вот и я в тот вечер стал другим человеком. Вместо того чтобы насторожиться после рекомендации какого-то американского чиновника ФРС хранить сбережения в золоте, или хотя бы заглянуть на пару золото-доллар, я тупо гипнотизировал монитор, словно хотел усилием воли заставить евро продолжить ожидаемое падение в русле многомесячного тренда, и никак не хотел понять, что это не доллар валится, и не европейская валюта укрепляется, а просто на панике пополз спрос на золото, которое потянуло за собой евро, ведь эти два участника рынка всегда играют на одной стороне поля против американца.
— Круто, но непонятно — резюмировал Тимофеич.
— По итогу к середине ночи я безвольно закрыл ордер с остатком на счёте жалких восьми сотен. А утром меня разбудил звонок менеджера брокерской конторы, который бодрым голосом сообщил, что все формальности улажены, и я теперь могу смело выводить деньги со своего кабинета на «WebMoney». Спасибо, родной! Только выводить уже было нечего! Я злился на себя, на чиновника ФРС, на беспомощную прикладную математику и даже на Алиску, которая умоляла меня забрать остаток денег, раздать долги и вернуться в семью. Но я поступил иначе. Я достал свою неприкасаемую чёрную коробку юбилейного издания всех альбомов «Beatles», отнёс её на музыкальный базар и продал за пятьсот долларов. Это коллекционное издание к какому-то юбилею студии «Abbey Road» мне привёз в подарок из Лондона мой научный руководитель, профессор Елисеев. Я тогда поклялся даже в случае нищеты или стихийного бедствия не расставаться с этой музыкальной жемчужиной. И вот, видимо, случилось со мной нечто более страшное, чем стихийное бедствие…
Всё теперь восстановилось в моём сознании, кровь пульсировала в висках, а я в упор смотрел на своего слушателя и взвешивал: правильно ли делаю, что рассказываю такие подробности первому встречному? Не подослан ли он врагами, чтобы выудить всю инфу и уже после этого добить меня и мой бизнес окончательно? Но какое другое лучшее решение могло быть в той ситуации?
— И что было дальше? — спросил Тимофеич.
— Я положил эту пятихатку на счёт и всей суммы мне едва хватило ровно на залог, то есть, чтобы войти в сделку. Денег на просадку, установку стоп-лоссов, или малейшую ошибку просто не оставалось. И тогда я поменял тактику. Я отбросил к чёрту весь фундаментальный и технический анализ, все эти индикаторы и свечные сигналы, а из всей математики оставил лишь один принцип: любой импульс всегда имеет свою коррекцию. Ты же знаешь, Тёма, как электронщик, что линейных процессов в природе не бывает, любое событие, любое движение развивается по синусоиде, строго говоря, — имеет колебательный характер. То есть за любым скачком цены, за любым импульсом, чем бы он ни был вызван, всегда будет следовать хоть небольшой, но откат. И я решил осторожненько так попробовать. Схватка с рынком была недолгой, через десять пунктов начал формироваться второй импульс и я тут же закрыл сделку. Цена, правда, сумела убежать ещё на три пункта, пока ордер исполнялся, но лёгкая добыча в виде семи пунктов, а это семьдесят долларей на минуточку, легко упала в моё депо. Вот так! Всё получилось! Мне понравилось! Чтобы закрепить свою новую тактику игры на рынке я тогда ещё раз пять заходил на коррекциях. Один раз словил совсем смешную цифру: один пункт. Представляешь, Тёма, я ощутил в своих руках простой и надёжный финансовый инструмент! Я почувствовал себя алхимиком, превращающим в золото любые предметы простым прикосновением!
— Неужели всё так просто? — Тимофеич тоже завёлся и разлил чачу по рюмкам.
— Представь себе, — да, — ответил я и мы выпили. Крупная ягода винограда брызнула соком в моём рту, я отметил, что это самая подходящая закуска для чачи из этого же сырья, и продолжил: — Я заполнил заявку на вывод сотки баксов и уже вечером удивлял своих деликатесами.
— Не за то бил отец сына, что играл, а за то, что отыгрывался, — многозначительно вставил Тёма.
— Вот-вот! — подтвердил я. — В этом-то всё и дело! Психология человека во время проигрыша меняется, теряется трезвость рассудка, а как вести себя в такой ситуации, нас никто не учил. Вот представь, ты приходишь на работу, целый день трудишься, а в конце смены тебе говорят: с вас пятьсот долларей! Как себя поведёт труженик в такой ситуации? А?
— Да-а, проблема.
— Вспомнился старый анекдот: один чудак говорит приятелю, человек я непьющий, моя норма — сто грамм, но когда я выпиваю эту соточку, я становлюсь другим человеком, а тот, другой, пьёт не меряно.
Тёма расхохотался и многозначительно посмотрел на бутыль с чачей.
— Вот и я в тот вечер стал другим человеком. Вместо того чтобы насторожиться после рекомендации какого-то американского чиновника ФРС хранить сбережения в золоте, или хотя бы заглянуть на пару золото-доллар, я тупо гипнотизировал монитор, словно хотел усилием воли заставить евро продолжить ожидаемое падение в русле многомесячного тренда, и никак не хотел понять, что это не доллар валится, и не европейская валюта укрепляется, а просто на панике пополз спрос на золото, которое потянуло за собой евро, ведь эти два участника рынка всегда играют на одной стороне поля против американца.
— Круто, но непонятно — резюмировал Тимофеич.
— По итогу к середине ночи я безвольно закрыл ордер с остатком на счёте жалких восьми сотен. А утром меня разбудил звонок менеджера брокерской конторы, который бодрым голосом сообщил, что все формальности улажены, и я теперь могу смело выводить деньги со своего кабинета на «WebMoney». Спасибо, родной! Только выводить уже было нечего! Я злился на себя, на чиновника ФРС, на беспомощную прикладную математику и даже на Алиску, которая умоляла меня забрать остаток денег, раздать долги и вернуться в семью. Но я поступил иначе. Я достал свою неприкасаемую чёрную коробку юбилейного издания всех альбомов «Beatles», отнёс её на музыкальный базар и продал за пятьсот долларов. Это коллекционное издание к какому-то юбилею студии «Abbey Road» мне привёз в подарок из Лондона мой научный руководитель, профессор Елисеев. Я тогда поклялся даже в случае нищеты или стихийного бедствия не расставаться с этой музыкальной жемчужиной. И вот, видимо, случилось со мной нечто более страшное, чем стихийное бедствие…
Всё теперь восстановилось в моём сознании, кровь пульсировала в висках, а я в упор смотрел на своего слушателя и взвешивал: правильно ли делаю, что рассказываю такие подробности первому встречному? Не подослан ли он врагами, чтобы выудить всю инфу и уже после этого добить меня и мой бизнес окончательно? Но какое другое лучшее решение могло быть в той ситуации?
— И что было дальше? — спросил Тимофеич.
— Я положил эту пятихатку на счёт и всей суммы мне едва хватило ровно на залог, то есть, чтобы войти в сделку. Денег на просадку, установку стоп-лоссов, или малейшую ошибку просто не оставалось. И тогда я поменял тактику. Я отбросил к чёрту весь фундаментальный и технический анализ, все эти индикаторы и свечные сигналы, а из всей математики оставил лишь один принцип: любой импульс всегда имеет свою коррекцию. Ты же знаешь, Тёма, как электронщик, что линейных процессов в природе не бывает, любое событие, любое движение развивается по синусоиде, строго говоря, — имеет колебательный характер. То есть за любым скачком цены, за любым импульсом, чем бы он ни был вызван, всегда будет следовать хоть небольшой, но откат. И я решил осторожненько так попробовать. Схватка с рынком была недолгой, через десять пунктов начал формироваться второй импульс и я тут же закрыл сделку. Цена, правда, сумела убежать ещё на три пункта, пока ордер исполнялся, но лёгкая добыча в виде семи пунктов, а это семьдесят долларей на минуточку, легко упала в моё депо. Вот так! Всё получилось! Мне понравилось! Чтобы закрепить свою новую тактику игры на рынке я тогда ещё раз пять заходил на коррекциях. Один раз словил совсем смешную цифру: один пункт. Представляешь, Тёма, я ощутил в своих руках простой и надёжный финансовый инструмент! Я почувствовал себя алхимиком, превращающим в золото любые предметы простым прикосновением!
— Неужели всё так просто? — Тимофеич тоже завёлся и разлил чачу по рюмкам.
— Представь себе, — да, — ответил я и мы выпили. Крупная ягода винограда брызнула соком в моём рту, я отметил, что это самая подходящая закуска для чачи из этого же сырья, и продолжил: — Я заполнил заявку на вывод сотки баксов и уже вечером удивлял своих деликатесами.
Страница
11 из 20
11 из 20
