Солнце над городом мертвецов

Не был бы Грег настолько уставшим, он бы организовал красивое убийство. Красивое для него. Но сейчас он решил не заморачиваться. Пощечинами приведя подростка в сознание, приставил острие столового ножа к солнечному сплетению парня. Подросток непонимающе уставился на взрослого, едва придя в себя:

— Грег-кх-х-х? — лезвие вошло в тело подростка, он закашлялся собственной кровью, а на его лице отчетливо читался вопрос — «за что?» и искреннее непонимание происходящего.

Смотреть в глаза, которые покидает жизнь — именного этого не хватало Грегу. У зомби глаза уже мертвые, смотрящие сквозь тебя — совсем неинтересно. Сбив кого-то на авто — этого не увидишь. Он наслаждался магическим зрелищем. Смаковал каждый момент смерти своей жертвы. Но рано или поздно все заканчивается. Наступила и смерть парня.

Грег зевнул. Как-то быстро жизнь покинула тело подростка. Хотелось бы наблюдать за смертельной агонией подольше. Но сделанного не вернешь. Не все же превратились в зомби. Должны быть выжившие. Так что он еще наверстает упущенное. А сейчас — спать.

Он поднялся на второй этаж, в свою комнату. На удивление, она оказалась практически нетронутой. Забаррикадировав и эту дверь, Грег завалился на кровать. Не успела его голова коснуться подушки, как он уснул, сном без сновидений.

Часть 2. Тай

Сигарета дотлела почти до фильтра и с тихим шипением погасла в ближайшей луже. Тай Мэллори, хулиган, оторва и просто тип с не самой лучшей репутацией, недовольно цыкнул зубом и сплюнул ей вслед: от оставшегося ещё с обеда бычка было одно расстройство и никакого удовольствия. Считай, выкурил — и даже не заметил.

«Зачем вообще так жить?» — философски подумал подросток и спрыгнул с деревянного ящика, временно служившего ему стулом, на мокрый после недавно прошедшего дождя асфальт. В глубоких лужах отражались огни болезненно-жёлтых фонарей и плавали измятые бумажки листовок.

«А, кампания нового мэра… — фыркнул Тай, поддевая одну из них носком старого дырявого кроссовка. — Хотя, кому какая разница?»

Обитателей трущоб личность того, кто стоит у власти, никогда особо не волновала. Какая бы морда ни смотрела с рекламных билбордов — жизнь всегда оставалась прежней. Грязной, скучной, бедной… убогой — просто до безобразия.

Не то чтобы Тай смог озвучить хотя бы половину из всех этих слов без запинки и долгих раздумий, но общий смысл его мыслей сводился именно к этому. Если, конечно, у восклицаний: «Ну ёб твою мать, всюду эта злоебучая грязь!» — вообще есть какой-то смысл.

С тихим шипением разбежались от мусорного бака бродячие кошки — злющие облезлые твари, которые, пожалуй, и человека бы сожрали за милую душу, будь они немного крупней. К счастью, сейчас сила была на стороне Тая, и он с огромным удовольствием кинул им вслед обломок кирпича. Судя по раздавшемуся тут же воплю, попал…

Практически одновременно с неудачливой кошкой, где-то вдалеке взвыла полицейская сирена, но подросток не обратил на неё ни малейшего внимания. Что бы там ни произошло — оно произошло в противоположной от его дома стороне, а потому совершенно его не касалось. Когда живёшь в трущобах, к сиренам привыкаешь довольно быстро, а Тай там жил с самого детства — его семья переехала в этот район, когда ему было всего три (ну, или четыре) года. Зато он совершенно справедливо мог называть себя «сыном улиц».

Ловко перемахнув через покосившийся от времени деревянный забор, Тай оказался на тёмном пустыре, заваленном кучами строительного (и не только строительного) мусора. Вдалеке послышался чей-то хриплый кашель, и с шага пришлось перейти на тихую рысь — кто бы ни обитал в этих местах, от него стоило держаться подальше. В прошлом году в новостях два месяца гремела новость о девочке, тело которой обнаружили неподалёку, с распоротым брюхом и отрезанной головой, и оказаться на её месте подростку совершенно не хотелось: голова, пусть даже и пустая, была ему дорога… К счастью, в трущобах он знал каждый камень, так что довольно быстро вернулся на относительно освещённую улицу. До дома оставалось рукой подать.

Ещё несколько полутёмных улиц, ещё несколько подворотен. Дом, в котором жил Тай, стоял в ряду точно таких же унылых многоэтажных домов рыжего кирпича. Возможно, когда-то в прошлом они производили совсем иное впечатление, но верилось в это слабо. В соседних окнах, несмотря на поздний час, горел свет. Из открытого окна на третьем этаже играла какая-то прилипчивая попсовая мелодия, через квартал или два противно пиликала сигнализация. Тай замер под фонарём, пытаясь разглядеть, что происходит в окнах на четвёртом, но стёкла скрывали за собой только равнодушную темноту. Кажется, никто его не ждал.

«Вот и заебись», — подумал подросток, легко взбегая по ступенькам крыльца.

Игнорируя висящий над лестничной клеткой сладковатый дымок, он поднялся на нужный этаж — последний, расположенный под самой крышей, — и замер перед покоцанной деревянной дверью с облупившейся от времени краской.