В погоге за страхом

Боль растянутая на часы или мгновение, которое будет равноценно самому страшному кошмару из всех, которые ты не в силах представить. Майа сердцем знала, что ничего страшного не произошло, но дом будто смеялся над ними. Тот удар походил на смешок в сторону гостей, и теперь двери напоминали оскал хищника. Она успела заметить за собой странное движение в коридоре сопровождаемое скрипучим звуком открываемой двери.

Дверь распахнули ударом ноги. Руди сразу же пожалел, что решил так подаваться эмоциям. Сцена, всё равно оказалась неприятной для глаз. Селина подошла к Барри, покрытому с головы до ног грязью, и стала трясти его за воротник.

— Бестолочь! Идиот! Придурок, — она кинула его в сторону грязи. — Что ты тут делал?

— Бил баклуши, — Барри, словно не замечая реакции подруги, был спокоен и холоден. Но заметив на лицах друзей страх и тревогу, принял несколько неуверенный вид. — Пока осматривал столовую, — он обвёл взглядом, запачканный в пыли шкаф и разбитый вдребезги сервис, раскиданный по всему полу. — Я полез на шкаф, когда увидел бутылку с вином. Она застряла между потолком и шкафчиком и, когда я её попытался вытащить, то приложил слишком много усилий, — он изобразил звук ломающихся досок. — Хрясь. Бац. Доска погнулась и, что-то там внутри дёрнулось, хрен знает что, но в итоге вот…

— Отпечатки пальцев оставил, — Вуди хотел было пошутить, но что-то внутри заставило его начать распинать друга за содеянное. — Уронил люстру и сломал стол. Думаю, это называется удачей.

— Я не думаю, что дом настолько старый, — Руди замялся, понимая, что сам плохо разбирается в строении домов. — И всё же если тут постарались какие-то неведомые силы, то эти силы в первую очередь мыши, да ты Барри.

— Вино разбилось, — угрюмо добавил он. — Всё насмарку.

— Так, — Майа непонимающе посмотрела на Руди, что стоял как пугало в стороне и отгонял от себя плохие мысли, — нам за это что-то будет?

— Дом снесут, — он улыбнулся ей с озорством старого преподавателя готового поставить тебе зачёт за один правильно поставленный вопрос. — Улики следом за ним.

— Я нашёл ключи от гостиной, — Барри стоял и отряхивался что было сил. Весь в грязи и пыли он казался восковой фигурой или статуей, что пыталась стать человеком. И что хуже всего, в особенности для Селины, которая желала, чтобы Барри провалился сквозь землю, он был доволен собой. — Отличное место для призыва духов, как считаете?

Селина сжала от новой волны ярости кулаки. Она развернулась и направилась в библиотеку, сдержав нахлынувшую на неё волну ярости. Барри проследил за ней взглядом, находясь при этом в некой прострации. Он ожидал большего. Судя, по взгляду друзей, и они тоже.

Он посмотрел на них как смотрит на хозяина желающий похвалы щенок, но только усталый и измученный от своих проделок.

— У меня есть шанс? — в голосе звучала надежда. — Хоть немного?

— Ноль, — Майа решительно сбила надежду с ног.

— Она тебя ненавидит, — Руди добил её.

— Даже если она и остынет, то твоей проделки точно не забудет, — Вуди посмотрел на неё с укоризной. И всё же он не стал играть с чувствами друга и добавил, — Вино, свечи и ночь, это хорошо конечно. Но я уверен, что у неё были другие планы.

— Всё-то ты обо мне знаешь, — с горечью заметил просебя Барри и стал разбирать завалы из мрамора и фарфора. — Я, пожалуй, уберусь, раз мне больше ничего и не остаётся. А вы идите. Мне всё равно нужно немного отвлечься.

Руди закатил глаза не понимая, чем сейчас только молодежь мозги забивает. Барри же в одиночестве вспоминал девство. Летний лагерь. Дни, когда Селина была другой, и они вместе гуляли у пляжа, не думая ни о чём кроме их совместного будущего. Барри не понимал, почему ошибки напоминают ему о прошлом. О моментах, когда можно было всё исправить. Двинуть чужую или свою жизнь в нужное русло. Он сейчас только и мог, что вспоминать и тешить себя несбыточными грёзами. Пока Селин отдалялась от него, друзей и семьи.

— А ведь когда ей нравились такие шалости, — он улыбнулся, вспоминая ночной поход на кухню лагеря, где они устроили войну едой. — Может она, тоже помнит те дни, и эти воспоминания приносят ей боль?

По спине пробежали мурашки. Словно сквозь него прошёл призрак прошлого и принёс с собой все плохое, что тот сдерживал в клетке памяти все эти годы.

— Конечно, — протянул он, смотря на заходящее солнце сквозь помутневшее от пыли окно, — нагрузил я себя не слабо. Что же мне теперь делать? Напомнить ей, что я её люблю? Куда мне поддаться, если она откажет мне?

Он откинул ногой в сторону стеклышко от бутылки вина. Брызнула лиловая жидкость. В ней его лицо напоминало пожёванную резину. Грязно сероватые волосы, взлохмаченные от падения. Обросшее щетиной лицо. Крепкий лоб с маленькими морщинами. Сложен он был как атлет, но поникший вид делал его похожим на измученную фигуру Прометея.