— Один бог знает, что там на самом деле происходит... Из интервью с прохожим по поводу последних событий в городе...
Добавить в моё избранное
61 мин, 59 сек 19493
Дом стоял на углу квартала и на углу Улицы Торгашей. Его начали строить еще десять лет назад, когда не было ни спекулянтов, ни Улицы, а этот район города считался окраиной. За шесть лет успели возвести одиннадцать из шестнадцати этажей единственного подъезда, после чего проект заморозили. Возможно, участок купила какая-нибудь таинственная фирма, а может, строительство решили прекратить из-за нехватки средств в местном бюджете: стены Дома отливали из особого бетона прямо на месте, и стоило это очень дорого. Как бы то ни было, но маленькая стройплощадка вокруг здания быстро опустела. Технику и вагончики для рабочих увезли, остались лишь насыпь, где прежде была рельсовая колея для крана, и разорванная стальная сетка ограждения. Когда Улица подобралась к Дому, на сетке стали развешивать тремпели с дешевыми джинсами и кофточками.
Дом сопротивлялся нашествию. Серый и мрачный, он стоял как последняя крепость старого мира. Мира, в котором еще не было ярких цветов пластика и надписей «Made in China». Мира, о несомненных недостатках которого станет известно только когда он будет уже разрушен и когда с болезненной ностальгией начнут вспоминаться его скромные, простые достоинства. Чистота, например.
Сейчас Дом был грязным. Изрытой стройплощадкой с забытыми ржавыми формами для литых стен, оборванной проволокой над ограждениями и кусками электрического кабеля, торчащими из земли, Дом словно отталкивал то, что неумолимо надвигалось. Но долго сопротивляться он не мог. Три года назад Улица захватила Дом.
Никто не знает, как именно это произошло. Сейчас уже нельзя определить, кто из торгашей первым обратил на Дом свое внимание и решил сделать его туалетом и свалкой. Но, кто бы это ни был, он ничем не отличался от других.
Улица вытягивалась на полтора квартала, примерно на два километра. Чтобы пройти между ее рядов в будний день нужно было потратить минут сорок, в выходной — полтора часа. Ежедневно около двух тысяч человек продавали и перепродавали здесь то, что привезли из Китая или Турции, украли, нашли, купили тут же или в другом конце города. Они слушали музыку и читали книги, они целовались и матерились, они ели и пили, они находились на Улице по шесть — восемь часов в день, и они должны были ходить в туалет. Торгаши нашли место для этого.
В Доме было два подземных этажа. К нижнему во время строительства подвели канализационные и водопроводные трубы, единственный завершенный элемент коммуникаций. Там всегда была абсолютная темнота. Из-за пара, дававшего зимой тепло, из-за наличия воды и из-за этой темноты в нижнем этаже Дома поселились те, у кого другого жилья не было. Не стало за последние несколько лет. Никто из торгашей никогда сюда не спускался, они использовали верхний подземный этаж. Мужчины и женщины облегчались на ступеньках лестницы, и их кал сползал вниз, в помещения над головами бездомных. Испорченные продукты и мусор торгаши оставляли на первом этаже.
По понятным причинам в подвалах Дома воняло. Воняло, как на скотном дворе или бойне. Торгаши, которые туда заглядывали, потом долго не могли прийти в себя. Иногда они замечали там огромных крыс, тихо сновавших в темноте, не обращая внимания на запах. Крысы попадали в Дом через канализацию и жили вместе с бродягами в нижнем этаже. И животные и люди питались испорченными продуктами. Это обязательно привело бы к противостоянию, если бы не одно явное преимущество крыс: грызуны намного лучше ориентировались в кромешной тьме и порой довольствовались тем, к чему человек никогда не прикоснется. Крысам принадлежала мертвечина.
Как-то двое пьяных бомжей споткнулись на ступеньках в подвал и разбились насмерть. Через две недели их обглоданные кости уже были скрыты под слоем отходов. Но трупы попадали в Дом и другими путями.
Ночью, пока Улица спала, уступив проституткам места торгашей, а Дом принадлежал только крысам, в подвал сбрасывали то, что хотели ото всех спрятать. Задушенная цыганка — нищенка, два раздетых догола мальчика — их лица были черными от синяков, наркоман с перерезанным горлом и много других. Когда тела оставляли в Доме, они все уже были мертвы.
Большинство из тех, чьи трупы достались крысам, подолгу находились в розыске. Люди, скрывавшие свои преступления, знали, что милиция не осматривает Дом: никому не хотелось бороздить темноту по колено в дерьме. Закрыть же здание милиция не могла — оно принадлежало Улице, кровеносной системе этого города, питавшей и мэрию и мафию.
Дом оставался помойкой и сортиром, собственностью торгашей. Только бомжи и крысы знали, что происходит в его черных подвалах.
Но все это было до того, как в Доме поселилась Смерть.
Дом. Хроника убийств.
19 июня, 11:44
— Ну, и с какой радости мы туда попремся? — Виталик Корейко сунул ладонь в карман шорт и в сотый раз за это утро щелкнул зажигалкой. Идея покидать родной двор, причем всего лишь за час до обеда его совершенно не привлекала.
Дом сопротивлялся нашествию. Серый и мрачный, он стоял как последняя крепость старого мира. Мира, в котором еще не было ярких цветов пластика и надписей «Made in China». Мира, о несомненных недостатках которого станет известно только когда он будет уже разрушен и когда с болезненной ностальгией начнут вспоминаться его скромные, простые достоинства. Чистота, например.
Сейчас Дом был грязным. Изрытой стройплощадкой с забытыми ржавыми формами для литых стен, оборванной проволокой над ограждениями и кусками электрического кабеля, торчащими из земли, Дом словно отталкивал то, что неумолимо надвигалось. Но долго сопротивляться он не мог. Три года назад Улица захватила Дом.
Никто не знает, как именно это произошло. Сейчас уже нельзя определить, кто из торгашей первым обратил на Дом свое внимание и решил сделать его туалетом и свалкой. Но, кто бы это ни был, он ничем не отличался от других.
Улица вытягивалась на полтора квартала, примерно на два километра. Чтобы пройти между ее рядов в будний день нужно было потратить минут сорок, в выходной — полтора часа. Ежедневно около двух тысяч человек продавали и перепродавали здесь то, что привезли из Китая или Турции, украли, нашли, купили тут же или в другом конце города. Они слушали музыку и читали книги, они целовались и матерились, они ели и пили, они находились на Улице по шесть — восемь часов в день, и они должны были ходить в туалет. Торгаши нашли место для этого.
В Доме было два подземных этажа. К нижнему во время строительства подвели канализационные и водопроводные трубы, единственный завершенный элемент коммуникаций. Там всегда была абсолютная темнота. Из-за пара, дававшего зимой тепло, из-за наличия воды и из-за этой темноты в нижнем этаже Дома поселились те, у кого другого жилья не было. Не стало за последние несколько лет. Никто из торгашей никогда сюда не спускался, они использовали верхний подземный этаж. Мужчины и женщины облегчались на ступеньках лестницы, и их кал сползал вниз, в помещения над головами бездомных. Испорченные продукты и мусор торгаши оставляли на первом этаже.
По понятным причинам в подвалах Дома воняло. Воняло, как на скотном дворе или бойне. Торгаши, которые туда заглядывали, потом долго не могли прийти в себя. Иногда они замечали там огромных крыс, тихо сновавших в темноте, не обращая внимания на запах. Крысы попадали в Дом через канализацию и жили вместе с бродягами в нижнем этаже. И животные и люди питались испорченными продуктами. Это обязательно привело бы к противостоянию, если бы не одно явное преимущество крыс: грызуны намного лучше ориентировались в кромешной тьме и порой довольствовались тем, к чему человек никогда не прикоснется. Крысам принадлежала мертвечина.
Как-то двое пьяных бомжей споткнулись на ступеньках в подвал и разбились насмерть. Через две недели их обглоданные кости уже были скрыты под слоем отходов. Но трупы попадали в Дом и другими путями.
Ночью, пока Улица спала, уступив проституткам места торгашей, а Дом принадлежал только крысам, в подвал сбрасывали то, что хотели ото всех спрятать. Задушенная цыганка — нищенка, два раздетых догола мальчика — их лица были черными от синяков, наркоман с перерезанным горлом и много других. Когда тела оставляли в Доме, они все уже были мертвы.
Большинство из тех, чьи трупы достались крысам, подолгу находились в розыске. Люди, скрывавшие свои преступления, знали, что милиция не осматривает Дом: никому не хотелось бороздить темноту по колено в дерьме. Закрыть же здание милиция не могла — оно принадлежало Улице, кровеносной системе этого города, питавшей и мэрию и мафию.
Дом оставался помойкой и сортиром, собственностью торгашей. Только бомжи и крысы знали, что происходит в его черных подвалах.
Но все это было до того, как в Доме поселилась Смерть.
Дом. Хроника убийств.
19 июня, 11:44
— Ну, и с какой радости мы туда попремся? — Виталик Корейко сунул ладонь в карман шорт и в сотый раз за это утро щелкнул зажигалкой. Идея покидать родной двор, причем всего лишь за час до обеда его совершенно не привлекала.
Страница
1 из 20
1 из 20
