Добавить в моё избранное
60 мин, 25 сек 622
— заволновалась Людочка. — Давайте, уж рассказывайте! Мы тоже хотим ценное!
— Ценное ещё поискать надо. Но многие находят.
— Да что находят?!
— А кому что надо, то и находят.
— А тебе что надо? — Людочка, сама того не замечая, перешла на «ты».
— Я коллекционер, и то, что мне надо, вам совсем неинтересно. Не все способны понять определённую красоту.
— А дед сказал, что его знакомый тут вылечился от болезни, — встрял Вася.
— Значит, тут исполняют желания! — воскликнула девушка. — А мы, дурачки, и не в курсе!
— Ну, какие желания? — пробухтел Вовчик. — Глупости это. Рекламная замануха.
Владимир, презрительно игнорируя его реплику, произнёс:
— Уйдём на рассвете. Сейчас спустимся к ужину, усыпим бдительность, а в пять я зайду к вам.
Тон его был таков, что никакие возражения не принимались. Васе подумал, что, наверное, Владимир очень умный, если при своей силе и смелости предлагает им бегство, и что видит гораздо больше, чем видят они с сестрой. И ещё подумал, что хотел бы видеть всё на свете: и то, что у людей в головах, и то, что у других на сердце, и то, что в Америке, и то, что в Китае, и то, что у толстой бабушки друга в Пупырино.
Ужин провели в полном молчании. Мучаясь от неловкости, от звенящей тишины и шороха леса за окном, Вася вызвался отнести порцию запертой Софи.
— Не пущу, — воспротивилась сестра. — Вдруг она там тебя стулом по башке шарахнет? Сиди здесь, не дёргайся.
— Скорее не шарахнет, а изнасилует, — грубо пошутил Вовчик. — Она на мужиков, как кошка, смотрит.
— Он не достоин тебя, — вновь произнёс Владимир, демонстративно обращаясь к Людочке. — Он пошляк.
Вовчик с шумом двинул тарелкой и вышел из-за стола. Девушка, поколебавшись, пошла за ним.
— Никогда не отзывайся о женщине плохо, — назидательно, словно учитель с многолетним стажем, изрёк человек в камуфляже. — Даже если она убийца.
— Да не убийца она, — сказал мальчик, но Владимир слушал только себя и никого более.
— Приглашаю в баню, — вкрадчиво пропел смотритель, возникнув неожиданно за плечами молодых людей.
— Мы чистые, — насторожённо ответил ему Владимир.
— Все думают, что они чистые, а на самом деле… Очень рекомендую. Когда ещё попаритесь…
— Спасибо, но очень хочется спать.
Владимир последнюю фразу произнёс спокойно, но по дёрнувшемуся кадыку и по пальцам, потянувшимся поправлять невидимую складку на куртке, мальчик понял, что тот нервничает. Вася погрелся бы в бане, посидел бы на жаркой лавке, вдыхая пахучие ароматы заваренных дубовых или берёзовых листьев, но один идти туда не рискнул. Он поскрёб пятернёй по зазудевшей макушке и виновато улыбнулся смотрителю. Мысль о причастности поганки к смертям вдруг улетучилась из Васиной головы — тот смотрел на мальчика ласково, почти по-отечески.
Взрослые разошлись по своим комнатам, а Вася принялся думать о запертой в номере пленнице. Могла ли она прикончить пенсионерку? Мотив имелся — бабка назвала её жирной, причём выставила на посмешище на глазах у всех. Когда Васиного одноклассника, мелкого и тщедушного Иванова другой одноклассник Лещинский обозвал при девочках глистой и живописно объяснил, какую именно часть он имел в виду, так что все девчонки захихикали, Иванов целый год вынашивал месть и, в конце концов, отомстил — на физре выкрал штаны Лещинского, и тому по морозу пришлось идти домой в спортивных трусах. Так же и Софи могла запланировать расплату. Но с другой стороны, когда Лещинский хотел в отместку за штаны поколотить Иванова, он не стал это делать, потому что втрескался в одну козявку из параллельного класса. От любви этот Лещинский совсем потерял голову и забыл всё на свете. Вот и Софи только и делала, что клеилась ко всем мужчинам. А раз она думала о любви (слово «секс» мальчик по молодости лет и не подумал применять), то мыслям об отмщении в её сердце не было бы места. Кто любит, тот радуется, даже если его обижают. А взрослые люди по Васиным наблюдениям ведут себя так же, как дети, только размах шире и последствия значительнее. Поэтому достаточно вспомнить, кто как поступает из одноклассников или приятелей по двору, и по аналогии станет ясно, что ожидать от человека.
Размышления о несчастной женщине, которая любит, что-то сдвинули в Васиной душе. Он решил если не выпустить Софи, то, по крайней мере, накормить ужином. Парнишка тайком прошёл в столовую, перемахнул через раздаточную стойку и оказался на кухне. Там он ограбил холодильник на пакет молока, а буфетный шкаф — на упаковку французского багета. С эти добром он выскользнул на улицу, чтобы по пожарной лестнице, а затем по карнизу добраться до окон заточённой в замке принцессы.
Вася постучался, Софи, выглянув, открыла ему.
— Привет, поросятина, — сказала она игриво, — милости прошу к нашему шалашу.
— Ценное ещё поискать надо. Но многие находят.
— Да что находят?!
— А кому что надо, то и находят.
— А тебе что надо? — Людочка, сама того не замечая, перешла на «ты».
— Я коллекционер, и то, что мне надо, вам совсем неинтересно. Не все способны понять определённую красоту.
— А дед сказал, что его знакомый тут вылечился от болезни, — встрял Вася.
— Значит, тут исполняют желания! — воскликнула девушка. — А мы, дурачки, и не в курсе!
— Ну, какие желания? — пробухтел Вовчик. — Глупости это. Рекламная замануха.
Владимир, презрительно игнорируя его реплику, произнёс:
— Уйдём на рассвете. Сейчас спустимся к ужину, усыпим бдительность, а в пять я зайду к вам.
Тон его был таков, что никакие возражения не принимались. Васе подумал, что, наверное, Владимир очень умный, если при своей силе и смелости предлагает им бегство, и что видит гораздо больше, чем видят они с сестрой. И ещё подумал, что хотел бы видеть всё на свете: и то, что у людей в головах, и то, что у других на сердце, и то, что в Америке, и то, что в Китае, и то, что у толстой бабушки друга в Пупырино.
Ужин провели в полном молчании. Мучаясь от неловкости, от звенящей тишины и шороха леса за окном, Вася вызвался отнести порцию запертой Софи.
— Не пущу, — воспротивилась сестра. — Вдруг она там тебя стулом по башке шарахнет? Сиди здесь, не дёргайся.
— Скорее не шарахнет, а изнасилует, — грубо пошутил Вовчик. — Она на мужиков, как кошка, смотрит.
— Он не достоин тебя, — вновь произнёс Владимир, демонстративно обращаясь к Людочке. — Он пошляк.
Вовчик с шумом двинул тарелкой и вышел из-за стола. Девушка, поколебавшись, пошла за ним.
— Никогда не отзывайся о женщине плохо, — назидательно, словно учитель с многолетним стажем, изрёк человек в камуфляже. — Даже если она убийца.
— Да не убийца она, — сказал мальчик, но Владимир слушал только себя и никого более.
— Приглашаю в баню, — вкрадчиво пропел смотритель, возникнув неожиданно за плечами молодых людей.
— Мы чистые, — насторожённо ответил ему Владимир.
— Все думают, что они чистые, а на самом деле… Очень рекомендую. Когда ещё попаритесь…
— Спасибо, но очень хочется спать.
Владимир последнюю фразу произнёс спокойно, но по дёрнувшемуся кадыку и по пальцам, потянувшимся поправлять невидимую складку на куртке, мальчик понял, что тот нервничает. Вася погрелся бы в бане, посидел бы на жаркой лавке, вдыхая пахучие ароматы заваренных дубовых или берёзовых листьев, но один идти туда не рискнул. Он поскрёб пятернёй по зазудевшей макушке и виновато улыбнулся смотрителю. Мысль о причастности поганки к смертям вдруг улетучилась из Васиной головы — тот смотрел на мальчика ласково, почти по-отечески.
Взрослые разошлись по своим комнатам, а Вася принялся думать о запертой в номере пленнице. Могла ли она прикончить пенсионерку? Мотив имелся — бабка назвала её жирной, причём выставила на посмешище на глазах у всех. Когда Васиного одноклассника, мелкого и тщедушного Иванова другой одноклассник Лещинский обозвал при девочках глистой и живописно объяснил, какую именно часть он имел в виду, так что все девчонки захихикали, Иванов целый год вынашивал месть и, в конце концов, отомстил — на физре выкрал штаны Лещинского, и тому по морозу пришлось идти домой в спортивных трусах. Так же и Софи могла запланировать расплату. Но с другой стороны, когда Лещинский хотел в отместку за штаны поколотить Иванова, он не стал это делать, потому что втрескался в одну козявку из параллельного класса. От любви этот Лещинский совсем потерял голову и забыл всё на свете. Вот и Софи только и делала, что клеилась ко всем мужчинам. А раз она думала о любви (слово «секс» мальчик по молодости лет и не подумал применять), то мыслям об отмщении в её сердце не было бы места. Кто любит, тот радуется, даже если его обижают. А взрослые люди по Васиным наблюдениям ведут себя так же, как дети, только размах шире и последствия значительнее. Поэтому достаточно вспомнить, кто как поступает из одноклассников или приятелей по двору, и по аналогии станет ясно, что ожидать от человека.
Размышления о несчастной женщине, которая любит, что-то сдвинули в Васиной душе. Он решил если не выпустить Софи, то, по крайней мере, накормить ужином. Парнишка тайком прошёл в столовую, перемахнул через раздаточную стойку и оказался на кухне. Там он ограбил холодильник на пакет молока, а буфетный шкаф — на упаковку французского багета. С эти добром он выскользнул на улицу, чтобы по пожарной лестнице, а затем по карнизу добраться до окон заточённой в замке принцессы.
Вася постучался, Софи, выглянув, открыла ему.
— Привет, поросятина, — сказала она игриво, — милости прошу к нашему шалашу.
Страница
12 из 19
12 из 19
