Добавить в моё избранное
58 мин, 27 сек 13568
Значит, все зря.
Я думаю, и Киселев, и Костин — они бы меня поняли. Завизировали такое решение безотлагательно. Если я с самого начала ошибался — мое место в дурдоме. А у меня там много хороших знакомых. Я стал бы там почетным гостем.
Мы встретились совершенно случайно, столкнулись на выходе с работы, на ступенях. Как раз сквозь дыру в сизых тучах упал солнечный луч, особенным образом высветил ее золотисто-рыжие волосы.
До этого я искренне полагал, что такое случается только в романтических американских комедиях.
Она спросила дорогу, заблудилась между корпусами. Прислали на стажировку, последний курс Академии, все никак не привыкнет к нашей запутанной топографии.
Я показал, проводил. У меня была уйма времени до очередного свидания с мистером Мартини, наставником в сердечных делах и половых вопросах.
Сам удивившись тому, что говорю, я неожиданно предложил ей выпить кофе. Как-нибудь на днях. Можно завтра, но лучше сегодня.
Мы встретились через четыре часа, в «Кофе-Хаузе», выпили по чашке капуччино и съели по чизкейку. А потом выпили по эспрессо-романо и съели один на двоих вишневый штрудель со сливками.
Я поделился своими планами с Киселевым, тот побагровел, спросил, в своем ли я уме.
— Но ведь почти никакого риска! Мы же обсуждали план в деталях. Ей просто надо будет сопровождать меня. А дальше…
— Тебе напомнить все обстоятельства дела? Может, ты забыл? У нас уже была пара подобных случаев, и там тоже все детали были выверены до мелочей. И что, что в итоге?! Напомнить?
— Не надо, — сказал я. — Помню.
Он посмотрел мне в глаза. Кивнул.
— Под твою ответственность.
— Под чью же еще?
Разумеется, она согласилась. Ее зеленые глаза загорелись азартом — я отлично знал это выражение. Этот блеск, это лихорадочное безумие. Ведь я так часто видел это в глазах парня, который пялился на меня с той стороны зеркала.
Спицына, так ее звали, согласилась.
В тот же день я договорился с Хорни: буду у него на фазенде послезавтра, с горячей телочкой.
Тем вечером я сделал еще три важных поступка. У себя в квартире собрал и выкинул 11 коробок из-под пиццы и 23 смятых банки из-под энергетиков. Вкрутил на место перегоревшей в прихожей лампочки новую. Заказал по интернету плакат — размытое любительское фото, световое пятно неясных очертаний в черном небе над спящим мегаполисом и подпись: МЫ НЕ ОДИНОКИ.
Хорни очень толково объяснил мне, как доехать.
Я припарковал «фокус» у сетчатого забора. Моросил дождь, голые ветви колыхались от порывов ветра, за раздетой осенью рощей чернели мачты высоковольтки, напоминающие могильные кресты.
Отстегивая ремень, захотелось сказать Спицыной что-то вроде «ты уверена, что готова?»
Я посмотрел на нее.
Вместо приталенного серого пальто и строгой юбки — короткая мотоциклетная курточка салатового цвета, клетчатые кеды, потрепанные джинсы, тонкий шарф с искрой. Глаза подвела густыми тенями, солнечно-рыжие волосы уложила муссом в невообразимую прическу, с начесом, перьями — для завершения образа недоставало только бас-гитары и пинты «бифитера».
Из плоской сумки, обшитой бахромой и бисером, Спицына достала помаду, подкрасила губы противоаварийным оранжевым, кивнула мне.
Она была готова.
Я вытащил мобильный, позвонил Хорни:
— Верный падаван прибыл, сэр, встречайте!
У него был очень приличный двухэтажный коттеджик. Рядом укрытые пленкой груды стройматериалов, намечены контуры будущего бассейна. В этом смысле его тренинги определенно приносили свои плоды.
Похоже, с самого утра изрядно поддавал — на контрасте с обычной его небрежно-гламурной подтянутостью, походил теперь на спивающегося молодого барина — вышел на террасу в шортах и шлепанцах, банном халате, со стаканом.
Чмокнув в щеку Спицыну, ежась от ветра, торопливо потащил нас внутрь.
В гостиной потрескивал камин, было жарко, воздух пропитан маслами пачули. Интерьер выглядел неуютно и стильно — хоть сейчас фотографируй для модного журнала. Много пустого пространства, хай-тековские плоскости и стальные стержни, диваны и кресла ярких расцветок, репродукции Уорхолла и Мэпплторпа.
И бесчисленные подвески «музыки ветра», десятки их, бряцающие на разные голоса от самого слабого дуновения сквозняка.
Из глубин коттеджа долетали, отражаясь от голых стен, рваные сэмплы и речитатив «Girls», совместного трека Ping pong bitches и The Prodigy.
Он предложил нам сесть на прямоугольный диван цыплячьего цвета. Напротив был зеркальный столик, чем-то напоминающий Нью-Йорк с высоты птичьего полета. С одной стороны Манхэттеном сгрудились бутылки элитного алкоголя. Чуть поодаль статуей Свободы возвышался хромированный Дарт Вейдер на подставке.
Я думаю, и Киселев, и Костин — они бы меня поняли. Завизировали такое решение безотлагательно. Если я с самого начала ошибался — мое место в дурдоме. А у меня там много хороших знакомых. Я стал бы там почетным гостем.
Мы встретились совершенно случайно, столкнулись на выходе с работы, на ступенях. Как раз сквозь дыру в сизых тучах упал солнечный луч, особенным образом высветил ее золотисто-рыжие волосы.
До этого я искренне полагал, что такое случается только в романтических американских комедиях.
Она спросила дорогу, заблудилась между корпусами. Прислали на стажировку, последний курс Академии, все никак не привыкнет к нашей запутанной топографии.
Я показал, проводил. У меня была уйма времени до очередного свидания с мистером Мартини, наставником в сердечных делах и половых вопросах.
Сам удивившись тому, что говорю, я неожиданно предложил ей выпить кофе. Как-нибудь на днях. Можно завтра, но лучше сегодня.
Мы встретились через четыре часа, в «Кофе-Хаузе», выпили по чашке капуччино и съели по чизкейку. А потом выпили по эспрессо-романо и съели один на двоих вишневый штрудель со сливками.
Я поделился своими планами с Киселевым, тот побагровел, спросил, в своем ли я уме.
— Но ведь почти никакого риска! Мы же обсуждали план в деталях. Ей просто надо будет сопровождать меня. А дальше…
— Тебе напомнить все обстоятельства дела? Может, ты забыл? У нас уже была пара подобных случаев, и там тоже все детали были выверены до мелочей. И что, что в итоге?! Напомнить?
— Не надо, — сказал я. — Помню.
Он посмотрел мне в глаза. Кивнул.
— Под твою ответственность.
— Под чью же еще?
Разумеется, она согласилась. Ее зеленые глаза загорелись азартом — я отлично знал это выражение. Этот блеск, это лихорадочное безумие. Ведь я так часто видел это в глазах парня, который пялился на меня с той стороны зеркала.
Спицына, так ее звали, согласилась.
В тот же день я договорился с Хорни: буду у него на фазенде послезавтра, с горячей телочкой.
Тем вечером я сделал еще три важных поступка. У себя в квартире собрал и выкинул 11 коробок из-под пиццы и 23 смятых банки из-под энергетиков. Вкрутил на место перегоревшей в прихожей лампочки новую. Заказал по интернету плакат — размытое любительское фото, световое пятно неясных очертаний в черном небе над спящим мегаполисом и подпись: МЫ НЕ ОДИНОКИ.
Хорни очень толково объяснил мне, как доехать.
Я припарковал «фокус» у сетчатого забора. Моросил дождь, голые ветви колыхались от порывов ветра, за раздетой осенью рощей чернели мачты высоковольтки, напоминающие могильные кресты.
Отстегивая ремень, захотелось сказать Спицыной что-то вроде «ты уверена, что готова?»
Я посмотрел на нее.
Вместо приталенного серого пальто и строгой юбки — короткая мотоциклетная курточка салатового цвета, клетчатые кеды, потрепанные джинсы, тонкий шарф с искрой. Глаза подвела густыми тенями, солнечно-рыжие волосы уложила муссом в невообразимую прическу, с начесом, перьями — для завершения образа недоставало только бас-гитары и пинты «бифитера».
Из плоской сумки, обшитой бахромой и бисером, Спицына достала помаду, подкрасила губы противоаварийным оранжевым, кивнула мне.
Она была готова.
Я вытащил мобильный, позвонил Хорни:
— Верный падаван прибыл, сэр, встречайте!
У него был очень приличный двухэтажный коттеджик. Рядом укрытые пленкой груды стройматериалов, намечены контуры будущего бассейна. В этом смысле его тренинги определенно приносили свои плоды.
Похоже, с самого утра изрядно поддавал — на контрасте с обычной его небрежно-гламурной подтянутостью, походил теперь на спивающегося молодого барина — вышел на террасу в шортах и шлепанцах, банном халате, со стаканом.
Чмокнув в щеку Спицыну, ежась от ветра, торопливо потащил нас внутрь.
В гостиной потрескивал камин, было жарко, воздух пропитан маслами пачули. Интерьер выглядел неуютно и стильно — хоть сейчас фотографируй для модного журнала. Много пустого пространства, хай-тековские плоскости и стальные стержни, диваны и кресла ярких расцветок, репродукции Уорхолла и Мэпплторпа.
И бесчисленные подвески «музыки ветра», десятки их, бряцающие на разные голоса от самого слабого дуновения сквозняка.
Из глубин коттеджа долетали, отражаясь от голых стен, рваные сэмплы и речитатив «Girls», совместного трека Ping pong bitches и The Prodigy.
Он предложил нам сесть на прямоугольный диван цыплячьего цвета. Напротив был зеркальный столик, чем-то напоминающий Нью-Йорк с высоты птичьего полета. С одной стороны Манхэттеном сгрудились бутылки элитного алкоголя. Чуть поодаль статуей Свободы возвышался хромированный Дарт Вейдер на подставке.
Страница
7 из 19
7 из 19
