Метро 2033: Логово

Старший в это время срывал графики и таблицы со стен. Закончив, подошел к системному блоку (тот оказался развинчен), снял крышку, достал жесткий диск, вскрыл корпус отверткой и старательно разбил содержимое молотком.

Где-то продолжала надрываться сирена.

К последней двери они подошли вместе. Здесь пахло сыростью, плесенью, аммиаком и мокрой шерстью. Фоном звучало нечто похожее на ворчание, вошканье, поскребывание.

Старший протянул молодому несколько упаковок лекарств.

— Добавь им в кормушки. Хватит, чтоб слона убить. Анафилактический шок — и все дела… Их все равно придется ликвидировать.

— Ствол бы здесь лучше подошел, — произнес молодой уже более спокойным, но все равно чуть дрожащим голосом.

— Тут режимный объект, нельзя. Всё, иди! Я подожду в конце коридора. И смотри у меня… Не забыл, что говорить? Практиковали экспериментальный метод лечения для больных редкой генетической патологией. Любая комиссия из научных светил подтвердит. Уж тут Папа посодействует. Жаль, от трупов не избавиться. Главное, лишнего не ляпни. Если все всплывет, нас даже в Зимбабве найдут. Тут не военной прокуратурой пахнет, не тюрьмой, нет. Но мы сами на это вызвались. И доведем до конца. Долго эта бодяга с эвакуацией не продлится. Узнать бы, какой ублюдок навел на нас проверку, я бы его самого… в вольер посадил. Через месяц приступим к работе, пришлют новые образцы… Все будет пучком.

С этими словами он ушел, что-то нервно напевая про себя. Его шаги постепенно стихли в коридоре за дверью.

Постояв еще пару секунд, молодой подошел к пожарному щиту на стене и снял топор.

— Мало ли что, — сказал он сам себе вслух. — Так спокойнее. Это лабораторные животные. Ничего больше. Просто животные.

Он открыл по очереди два замка и взялся за ручку последней двери. В нос ему ударила резкая вонь.

Это была самая большая комната: метров шесть в длину и чуть больше в ширину.

Все сложное оборудование уже разобрали и вывезли, и левая половина помещения была почти пуста. Там стоял только старый операционный стол с ремнями для фиксации туловища и конечностей. Да еще кресло, похожее одновременно на зубоврачебное и гинекологическое, тоже с фиксаторами, но уже стальными. Рядом стояли сломанная кварцевая лампа и облезлое эмалированное ведро.

Зал был разделен на две половины проволочной сеткой. И эта же сетка делила правую сторону на несколько секций. Это был загон. В вольерах стояли железные кровати, где на старых ватных матрасах, без одеял спали подопытные.

— Эй, вы, жертвы аборта. Еда. — Человек стукнул поварешкой по стоявшей на полу двадцатилитровой кастрюле с резко пахнущим варевом. — Еда пришла. Вы же хотите жрать?

Существо заворочалось на своей подстилке и открыло глаза.

Ему требовалось совсем немного сна. И даже во время этого непродолжительного отдыха большая часть его мозга была активна, а белые глаза в глубоких глазницах под массивным лбом оставались неподвижны.

Рот существа чуть приоткрылся, обнажая редкие зубы. Серая кожа, много месяцев не видевшая солнца… не видевшая его задолго до перехода в новое состояние… была покрыта красными пятнами и нарывами. В ней постоянно шли какие-то процессы, лопались маленькие язвочки, возникали и пропадали гематомы. Но мышцы под ней были сильными, а не дряблыми. Постоянные ритмичные движения, бесконечные прыжки на месте укрепляли их не хуже тренировок. Да и сама кожа была вдвое толще человеческой, и измененный белок меланин в ней при малейшем облучении ультрафиолетом темнел, превращаясь в непроницаемый экран.

Существо подняло голову и испустило зов.

Оно знало, что тюремщики зова не чувствуют, а значит, это его не выдаст. Младшие собратья отозвались из соседних вольеров. Они уже тоже пришли в себя, стряхнув дремоту, и синхронно повернули головы в одну сторону — на полоску света, показавшуюся из-за открытой двери. Но действовать пока было рано, и они затаились.

— Давайте, твари, выходите. Вы же хотите жрать? И хватит прикидываться паиньками. Я знаю, что вы злобные уроды. Но я вас все равно покормлю. Сегодня у нас в меню овсянка с требухой. Извините, что остыло.

Смысла этих слов существа не поняли, но догадались, что обращаются к ним. Они знали, что внешние так общаются. В мозгах же серокожих созданий центр, отвечающий за речь, использовался совсем для других целей. И по человеческим нейронам и аксонам шел обмен совершенно иными данными.

Высокий внешний зажег маленькое свечение у них над головами и вошел в комнату. В темноте они видели во много раз лучше, чем внешние. Это уже было известно существам. Назначение выключателей они уже тоже усвоили. А еще они запомнили назначение кнопки, на которую нажимал другой внешний, после чего их больно била кусачая искра. Но в этот раз маленьких проводков к их коже никто не прицеплял.. Никто не двинулся с места, когда тюремщик начал разливать по тарелкам еду.