Войны телепузиков

Правда, в их родном городе с этим была некоторая «напряжёнка». Поскольку в отличие от столичных палестин, в здешних настоящим, ФИРМЕННЫМ гламуром и не пахло. А чего ж вы хотите: обычная провинция, отдалённая от Первопрестольной почти двумя тысячами вёрст? Чем она ещё может похвастать? Несколькими ночными клубами («Контора» — не в счёт, там Надежда не появлялась из принципа, ибо её завсегдатаи не вписывались в её концепцию светского общества) с претензией на московскую богемность? Десятком баров и кафе, в коих ошивались совсем уж откровенные бомжи, полукриминальные личности или прыщавые юнцы, только-только выползшие из пубертатного периода? Или единственным на весь город рестораном «Южные Зори», куда простому люду вход был заказан по определению… Потому как здесь проводили своё свободное время первые лица города. Впрочем, частенько там вечеряла и Лаховская. Без мужа. Узнай про то «телеволчицы», на репутации Наденьки можно было бы сразу ставить крест: моментально бы лопнула, как мыльный пузырь. Что в телевизионной жизни всегда чревато. И крахом карьеры, и даже вылетом с работы — и не таких, бывало, съедали «священные коровы» голубого экрана! Не помогло бы и заступничество «Гиеныча», мужика хоть и хамоватого, но трусливого и управляемого. Но Наденьке повезло. Про её похождения «телеволчицы» не ведали, да и кто бы им об этом рассказал? Сама же она о собственных походах не распространялась, а в «Зорях», где «телеволчицы» могли с ней столкнуться, последних никто и никогда не приглашал. Что же касается тех персон, кто сиё заведение жаловал регулярными посещениями, то никакой информации от них никуда на сторону не утекало. Не потому, что им было «в падлу» общаться с «телеволчицами» — отнюдь! Просто люди те находились на совсем ином, чем занимаемом телевизионной братией, социальном полюсе. И эти полюса друг с другом — не совпадали. Вот такими девушками и были Гелена Шагова и Наденька Лаховская. Не хуже и не лучше других. Но стоило им только встать у руля информационной службы в роли выпускающих редакторов, как поведение девонек разительно переменилось. Началось то, что ехидный Бронников окрестил «тридцать седьмым годом иствиккских ведьм имени Варфоломеевской ночи»! И, надо сказать, был недалёк от истины.

ИНТЕРЛЮДИЯ ДВА. «КТО НА СВЕТЕ ВСЕХ МИЛЕЕ?». ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЕРСОНАЛИИ — ПРОДОЛЖЕНИЕ».

Настенька Стальная попала на телевидение совершенно случайно. То есть, до этого, закончив с отличием местный педуниверситет, была благополучно распределена в городской музей — как раз за год до отмены обязательного послевузовского трудоустройства, и проработала там три довольно долгих и скучных года. Нет, Настенька не манкировала своими обязанностями, все порученные ей задания выполняла в срок и без нареканий, но чем дальше, тем хуже к ней относилось начальство и коллеги. Знакомая картина!

Когда в учреждении две третьих персонала — старые тётки, давно перевалившие «бальзаковский рубеж», а оставшаяся треть — мужички с непонятной ориентацией, то появление в коллективе красивой, умной и, главное, молодой девушки служит дестабилизирующим фактором. Женщины вскоре начинают третировать юную коллегу, подозревая её во всех смертных грехах, как то: отсутствии профессиональных знаний, непочтительности к товарищам по работе, откровенной лени и, наконец, развратном поведении — хотя в чём это выражается, даже они не могли бы внятно объяснить. Нескончаемым потоком сыплются докладные на имя вышестоящего руководства, махровым цветом распускаются сплетни, а потом доходит дело и до «тяжёлой артиллерии» — откровенных подстав и провокаций. В итоге затравленная жертва либо ложится в больницу с сильным нервным срывом, и после выздоровления — немедленно увольняется, либо — если у неё крепкая психика, сразу же пишет заявление об уходе. По собственному желанию. Другой вариант: это когда в коллектив вливается «стерва», с детства мечтающая о научной карьере. Тогда всё происходит с точностью до наоборот. Начальники начинают меняться со страшной скоростью, а коллектив — стремительно разбегаться… И в результате, на местном Олимпе очень скоро воцаряется новое божество, а подчинённые начинают ходить по струнке и с подобострастием глядеть в рот дорогому руководителю… К сожалению, такое случается очень редко! И к Настеньке этот случай не подходил совершенно. Ибо была она человеком до невозможности порядочным, в меру — честным, и зря подлостей никому не делала. Не относилась Стальная и к слишком наивным кисам, глядящим на мир восторженными глазами, поскольку прекрасно разбиралась в людях и в жизни. В целом же, это был вполне миролюбивый и адекватный человек.

И когда старые грымзы только обозначили свои претензии к новой сотруднице, Настенька не стала долго ждать, когда её изберут на должность агнца на заклание. Позвонила своей университетской преподавательнице по античной литературе — Марьяше Никоновне, очаровательной блондинке, в которую влюблялись все студенты, начиная с первого и заканчивая последним курсами, и спокойным, деловым тоном изложила просьбу.